Владимир БАЛАШОВ

МИСТИФИКАТОРЫ

Воображение правит миром.
Наполеон I

Между двумя сетями опять зиял широкий проход – ближняя к берегу была переставлена. Мак даже плюнул со злости в воду, словно там, в глубине, сидел неизвестный злоумышленник. Потом стал выбирать сети: в переставленной, как и обычно, было пусто, а во второй запутались всего лишь два некрупных лосося. До каких пор это будет продолжаться?! Кто-то с дьявольской настойчивостью зло насмехается над ним!
Нашел он это место случайно неделю тому назад. Здесь, прямо от подножия отвесной скалы, перпендикулярно к берегу уходила песчаная коса, напоминающая своей формой указующий перст. Мак промерил глубины наметкой: узкая полоска мелководья тянулась футов на триста, потом резко обрывалась черной глубиной. Он поставил на этом “пальце” новую, самую длинную лососевую сеть. В первую же ночь попалось пятнадцать крупных лососей, а во вторую – кто-то перерезал сеть посредине. Он поставил половинки с некоторым перекрытием. Место оказалось исключительно рыбным, но: в одну ночь – улов, а на следующую – конец какой-либо сети оказывался переставленным, причем таким образом, чтобы образовался проход футов в пятнадцать шириной. Сеть не была порвана винтом и не похоже, чтобы была протащена каким-либо катером – просто аккуратно переставлена. Сегодня уже в четвертый раз – словно по расписанию.
Мак не знал, на кого и подумать. Врагов у него, во всяком случае явных, вроде бы не было, рыбная инспекция его сети тоже не трогала – он исправно платит патент за свой участок. Вот уже несколько лет он поставлял лососей в ресторан на ближайшую туристическую базу, а когда оставались излишки, отвозил на катере в Форт-Огасте, что на южной оконечности озера. За эти годы хорошо изучил свой участок, и, несомненно, место было самым уловистым. Если бы только не эти повторяющиеся диверсии!
А как он обрадовался тому первому богатому улову! Еще бы, ведь если дела так пойдут и дальше, то он сможет намного быстрее, чем рассчитывал, открыть на месте своего маленького кафе на берегу Лох-Несс рыбный ресторанчик. Пусть не очень большой, зато по-домашнему уютный. Все нормальные люди, даже туристы, инстинктивно потянутся из казенного распорядка экскурсии в домашнюю, непринужденную обстановку... А теперь кто-то пытается разрушить его золотую мечту! Ну, пусть бережется – не буду я Макдональд Фимборн, если не схвачу его на месте преступления за подлую руку.

* * *
По натуре своей Василий Петров был человеком основательным, и доказательством тому могло служить его отношение к работе – всю жизнь в передови

ках. Но в остальных жизненных аспектах, по не вполне объективным причинам, все складывалось как нельзя хуже. Ну, во-первых, в селе неженатых мужиков к категории серьезных не относили, а ему в этом году уже тридцать стукнуло. Во-вторых, Василий любил цитировать высказывания писателя Ларошфуко, что окружающие зачастую воспринимали как скрытую издевку. Надо сказать, что в обоих изъянах виновна была учительница Людмила. Это она восемь лет назад подарила трактористу на день рождения книгу язвительного француза, а сердце свое вскорости отдала приехавшему в село по распределению молодому агроному. От такого удара Василий не смог оправиться до сих пор, ибо все остальные женщины, с его точки зрения, в главных аспектах вожделенному оригиналу проигрывали. Франсуа де Ларошфуко эти бесконечные искания сумел гениально выразить всего в одной строчке: “Подражание всегда несносно, а подделка нам неприятна теми самыми чертами, которые пленяют в оригинале”. Так что нерастраченная любовь выплеснулась на средневекового острослова, до сих пор как бы незримо связывающего несчастливого тракториста с любимой женщиной. Была и третья напасть – в лице соседа Петрухи по прозвищу Бичбожий, который вечно вовлекал товарища в скандальные истории. Даже на основании перечисленных пунктов можно судить, что на селе у Василия Петрова была слава легковесного человека. Чтобы доказать обратное, у него оставалась только работа...
Вот и сейчас он уезжал на своем “Кировце” с пахоты последним, да и то лишь потому, что горючего оставалось в обрез – только-только доехать до мехбазы. Это километров шесть, так что можно было рассчитывать попасть домой непривычно рано – еще засветло. И что торопиться, если там никто не ждет, кроме бессловесной и, к тому же, чисто мужской компании – пса Дружка, да кота Задиры? Ему и дом-то нужен лишь для того, чтобы вечером умыться, переспать ночь, утром поесть – и снова на работу. Давно втянулся в такую однообразную жизнь, даже сны – и то из ночи в ночь одинаковые: либо бесконечная черная борозда, либо та, единственная их ночь с Людмилой. Ведь были у него потом и другие женщины, но снилась одна только учительница, потому, что с остальными все – не то. Как высказался по этому поводу понимающий толк в женщинах француз: “Труднее хранить верность той женщине, которая дарит счастье, нежели той, которая причиняет мучения”. От этого изматывающего одно

Скачать полный текст в формате RTF