никто из нас не звонил другой: нам обеим вдруг стала ясна наш взаимная ложь. Мы только и делали, что врали: ты – будто не хочешь быть обычной бабой, я – будто понимаю и принимаю тебя...
...Хлюпая расплывшейся глиной, подпрыгиваю, хочу согреться. Впрочем, я здесь уже долго, достаточно долго, чтобы уйти.
Я поняла, что Женька не придет.

* * *

Я крошки со стола сметала
И кружки в мойку относила;
Я табуретки расставляла,
Чтоб стало в комнате красиво.
Я мыла ложки пенной губкой,
Водой горячей рукомойник
Наполнив. Мне казалось, будто
Любовь надолго я запомню.
Я помню: замирали в страхе
Часы – а вдруг они вспугнут нас?
Я куталась в твою рубаху –
Мне было холодно как будто.
Всплывают в памяти, конечно,
Другие важные картинки:
Как ты топил бумагой печку,
Ошибочно меня Маринкой
Назвал; как ели мы картошку
Замерзшую, давясь от смеха;
Как кто-то постучал в окошко,
И ты собрался и уехал.
Я со стола сметаю крошки.
В духовке – пироги с картошкой.
Я буду помнить все детали,
А помнить о любви – едва ли.

* * *

Самой себе комплименты,
Цветы и алые ленты,
Самой себе поздравленья
С подарками в День рожденья.
Самой себе на ночь сказки,
В кулечке – ириски...
А то, что я феминистка, –
Отмазка.

* * *

Под старый-старый клетчатый плед
(мама его называла по-взрослому “покрывалом”)
лазила ты скрываться от бед,
например, тебе надоедал дед,
или съедать не хотелось обед.
Со старым-старым лохматым псом
(мама его называла по-взрослому “прихлебалом”)
делилась кашей и колбасой.
Можно было бегать босой
и даже с распущенною косой
там, где названья всему иные –
детские, а не взрослые злые.
Там еще не разорван плед
и пес не сдох.
А количество твоих лет
сосчитаешь за один вдох.

г.Владимир

Екатерина КОЗИНА

* * *

Город накрыли
Осени крылья.
Пели и пили
Сказки и были.
Осень входила -
Мягко стелила.
Мягко стелила,
Да жестко спалось.
И отпевала,
и хоронила,
Тихо кружила
Земная ось.
Все позабыли,
Как провожали,
Пели и пили,
В ладонях держали
Мягкие, легкие
Осени крылья.

* * *

А я оставляю еще полкоролевства.
Да, я ухожу из дома.
Здесь было мое место
До этого страшного грома.

Я здесь оставляю тело,
Но душа-то рвется выше.
Я стою на краю бездны,
А вижу лишь черные крыши.

Я лицо свое потеряла
За прогнившею толщею масок.
мою душу прикрыли одежды
Из кричащих и ярких красок.

Уходят из жизни подвалы.
Подвалы людских судеб,
А я королевство оставила,
И после... такого не будет.

г.Петропавловск-Камяатский