Сергей ХОМУТОВ

ПО ДОРОГЕ В ЗАГОРСК

* * *

Все разумное в нас и безумное равновелико, –
То бесценные ценности, то по углам черепки...
Две сектантки поют, зазывая протяжно и дико
На заснеженной станции возле замерзшей реки.

Что сюда занесло эту пару неясного свойства,
И о чем эти песни, подобные ветру степи?
И душе не укрыться,
                          не спрятаться от беспокойства, –
Все в России по замыслу, вроде, и все вопреки.

Деревеньки окрест, где и сеют, и пашут весною,
Где вершат чудеса и детишек еще создают,
Но какою-то жгучей, какой-то всесветной виною
Переполнено завтра, а рядом сектантки поют.

Кто им Бог – неизвестно,
                          и кто их кумир – непонятно,
И спросить невозможно,
                          поскольку ответа не жди.
Устремятся куда-то,
                          иль нынче вернутся обратно,
Согревая тревожные звуки в бродяжьей груди?

Мы сегодня разъедемся... Через четыре минуты
Тепловоз набежит и рассадит людей по местам,
Но еще не однажды припомнятся
                          странные путы,
Из которых не мог ты без помощи
                          вырваться сам.

По зиме, по железному насту погонит машина,
По дороге, которой не видно конца впереди;
Хоть кого умоляй –
                          Богоматерь, Отца или Сына, –
Все равно не оттает и не рассветет на пути.

Разве что оборвет
                          серым камнем нахлынувший город
Размышленья твои о загадках пролетной судьбы,
Но лишь только острее
                          душою почувствуешь холод
И ничтожность своей
                          не дошедшей до Бога мольбы.

За окном темнота, и, к стеклу приникая глазами,
Ты напрасно пытаешься высмотреть вечное дно,
Что с рожденья до смерти
                          привычно зовем небесами,
Но глядишь и глядишь, и другого тебе не дано.

ОСЕНЬ 1999-ГО

Холодное утро и поезд холодный,
И сам я печальный, тревожный, голодный,
К тому же, придавлен рассветным похмельем, –
Сейчас бы стаканчик с живительным зельем...

Как тянутся версты, угрюмые версты,
За окнами редкие, тусклые звезды.
Дорожная воля, дорожная доля –
От леса до леса, от поля до поля.

Все нынче привычно оформлено скукой,
Давно я пресыщен дорожной наукой.
Мечтая во сне о грядущем мессии,
За окнами тонет во мраке Россия.

Дорога моя, продувная дорога,
К порогу родному и вновь от порога.
Вся жизнь по железу, по тонкому звону,
Вся жизнь уподоблена перегону.

Колеса стучат и стучат равнодушно.
Как будто кого-то считают послушно.
Щемящая боль неживых расстояний.
И станции все – без примет и названий.

В НОЧЬ ОТЧАЯНЬЯ

Бродит ветер по городу, пыль у вокзала метет...
Ну, зачем я сюда?
                          Здесь никто меня больше не ждет.
Ни дороги в Загорск, ни дороги в иные края,
Разве это дорога – ползущая в ночь колея?

Видно, все мы проехали вовсе, а, может, пока,
До рожденья второго, где вновь заиграет строка,
Зазвенит колокольцем, струною, душою твоей,
И глотнешь ты простора,
                          как майской воды соловей.

Я, сутулясь, иду в ледяную колючую ночь,
Поскорее отсюда, неважно куда – лишь бы прочь.
Только влагою жгучей
не рвать бы со злости нутро,
Только помнить одно –
                          все пришедшее, в общем, старо.

И однажды проявится то, что как будто избыл,
От чего ты отрекся, но вновь покаянно испил:
Возле тихого храма, напротив железных путей,
Ты очнешься и снова поверишь в себя и людей.

И протянешь ладонь,
                          и почувствуешь легкость в судьбе,
И дорожная жажда вернется, как Вера, к тебе;
Словно выход из тьмы,
                          из больной немоты забытья
На дорогу в Загорск, на дорогу в святые края.