Алексей БОНДАРЕНКО

И СТОНЕТ
МОЕ СЕРДЦЕ...

Виктор Петрович Астафьев был для меня не только наставником, тонко чувствовавшим мятущуюся душу начинающего сочинителя, но и надежным другом, горячо любящим и заботливым отцом, мудрым учителем. В трудные минуты отчаяния, одиночества и безысходности, когда грозовые тучи смыкались надо мной, он умело укреплял во мне веру, надежду, всегда был поддержкой и опорой. Виктор Петрович замечал не только мои промашки, но и видел удачи, от души радовался вместе со мной. Он был нетерпим к разгильдяйству, апатичности, расхлябанности, презирал и ненавидел слюнтяев, лентяев и пьяниц, терявших попусту короткое дорогое время, дарованное каждому из нас Господом...
Автор

Снова пришла весна. Река Кемь давно умчала лед в широкий Енисей. Вернулись в родные края птицы, переговариваясь, суетятся в прибрежных кустарниках. Светлую радость на сердце принесла кукушка.
Я считаю дни, когда в предчувствии вдохновения, снова помчусь в Овсянку, к Виктору Петровичу Астафьеву. Помчусь с радостью, как делаю это каждую весну. Там, в Овсянке, ненадолго забуду домашнюю ежедневную суету, меня оставит одиночество, которое все больше напоминает мне о себе здесь, в Енисейске.
И я жду с нетерпением желанного письма. И вот оно передо мной, написанное от руки давно знакомым почерком, простыми и понятными словами: “Весна прет со всех сторон, а еще недолго, и я буду в Овсянке. Жду этого светлого дня, как большого праздника. Буду и тебя ждать”.
В письме поклон жене Люде и масса вопросов, простых, житейских, ненавязчивых.
– Деда! Деда! Дедушку Петровича по телевизору показывают, – закричал на весь дом внук Колька, приехавший погостить из Красноярска.
Виктор Петрович рассказывал телезрителям о работе над собранием своих сочинений. Умостившись в кресле, Колька уставился на экран. Вот так теперь всегда. Все передачи с участием Виктора Петровича он, шестилетний мальчик, смотрит до конца, не отрываясь. При этом в руках у него фотография, где он сидит на коленях у писателя. А фотография была сделана два года назад, когда Виктор Петрович со съемочной группой из Санкт-Петербурга был у нас в гостях. Снимали документальный фильм по “Царь-рыбе”. Помнится, той же осенью мои гости проявили желание покопать на огороде картошку. Правда, помешал дождь и нарушилась машина, но, тем не менее, нам вместе было хорошо. Дома Виктор Петрович, усмехаясь, отчитывался перед Людой: “Не зря твой хлеб едим, Людмила. Нарыли по мешку на рыло”.
Все это, конечно, у маленького Кольки в памяти. Нынче он собирается в школу. Подрастет немного мой внук, наберется умишка, и я уверен, об этой встрече будет рассказывать ребятам. Помнить ее будет до конца дней своих. А сейчас этот маленький наивный человечек еще не осознает и даже не подозревает того, что судьба свела его в древнем Енисейске не просто “с дедушкой Петровичем”, а с большим писателем, Человеком, который лечил его “от живота”.

Колька сам придумал. Видно, своим крохотным сердцем он почувствовал внутреннее неподдельное тепло, идущее от этого замечательного человека, способного обогреть и взрослых, и маленьких людей, таких, как Колька.
Незабываемы наши поездки с Виктором Петровичем в разное время на реки Кий и Сочур. И каждый раз, по иронии судьбы, нам не везло с рыбалкой. Но всегда везло компании лесных бродяг на задушевного, неторопливого рассказчика. А послушать есть что, поучиться есть чему, поразмыслить в вечерних сумерках у ярко пылающего костра.
Все это было будто вчера. Приходит свежее утро и мы, отдохнувшие, с удочками на реке. Еще труднодоступны и слишком мягки глинистые берега Сочура после половодья. Прошлогодняя осока обвисла на острых кочках. Но природа оживает. Во всю глотку горланят птицы. Ранним утром на тихом плесе по глади воды бьет широким хвостом бобр. А вокруг нас белизна уже отцветающей душистой черемухи. Лучезарное небо без единого облачка и нам, неудачливым рыбакам, вовсе не грустно на диких, скрытых от цивилизации и погрома, тихих берегах реки.
Трудяга лодка с подвесным мотором неустанно мчит нас то на один, то на другой мысок. Но и там, к сожалению, нам не сопутствует удача. Лодка снова летит в верховья Сочура. И вот на мыске, как на великолепной картине, стоит и удивленно смотрит в нашу сторону лосиха. Еще не окрепшие рыжие лосята жмутся к матери, лезут ей под брюхо. И я слышу рядом шепот:
– Беги, дура. Пристрелят ведь, изверги.
Я удивленно гляжу на Виктора Петровича. Что это? В шутку или всерьез? А затем исподтишка наблюдаю за его лицом. Мне хочется возразить: “Неужели у меня, охотника, природолюба с детства, может сейчас подняться рука?” Но тут же сконфуженно поджимаю губы и молчу. Видно, на моей кислой физиономии было столько страдания и боли, что Виктор Петрович понял – тронул меня за живое. Он рассмеялся: “Самолюбие задел!?”
Постояв еще немного, лосиха, видно, без всякой охоты мелкой рысцой затрусила в прибрежные кустарники, уводя за собой нескладных малышей.
Мы встречались с лосихой каждый день, а Виктор Петрович все подтрунивал надо мной: “Мясо-то какое!!! ”Это он хотел разжечь во мне неугасимую страсть охотника, пытая меня, чего же больше во мне накопилось – страсти или разума.
А вечерами у костра рассказы писателя об его интересных и многочисленных путешествиях по нашей стране и за границей.
Кажется, костер уже устал разбрасывать икры и пора укладываться спать. Но я не устаю слушать и запоминать все новые и новые рассказы писателя. Он часто прерывался, вслушиваясь в ночь, определял

Скачать полный текст в формате RTF