ДиН дебют

Татьяна КАСКЕВИЧ

СТАЖЁР

Вздрагиваю от истошного тарахтения будильника, пристроенного в изголовье на тумбочке. Глаза не отпускает противная липкая дремота, но разбуженный мозг уже посылает первые пробные команды. Господи, как спать хочется! Вторую неделю отпуска размениваю и хоть бы чуточку отдохнуть, понежиться в постельке в свое удовольствие. Так нет, каждое утро встречаю, словно последнее. А впереди новый бой: нервы, многократно помноженные на бесконечное прочтение учебника, нудную, изматывающую зубрежку и бесполезную, по сути, писанину. Пропал покой, вслед за ним аппетит, ведь воевать с набитым брюхом дело весьма неблагодарное. Зато проклятущая преддипломная практика съедает весь отпуск без остатка и сожаления.
А за окном птички щебечут, собачки гавкают... Протираю глаза: по-летнему яркому, счастливому солнышку даже жалюзи не помеха... Судя по всему, градусов тридцать-тридцать пять ожидается.
Просыпаться хочется еще меньше. Но я пересиливаю лень, встаю и продвигаюсь в ванную, запинаясь о здоровенного соседского котяру, бесцеремонно оставленного на мое попечение и теперь снующего где попало. Потом на кухню. Соображаю перекусить. Сначала коту, чтобы отстал. Однако зловредная черная бестия, сожрав свой завтрак, складывает лапы на стол и просительно заглядывает в глаза. Всю душу вытянет, паразит, а своего добьется. Впрочем, что обвинять животину. По части молчаливой, но упрямой назойливости некоторые мои приятельницы не слишком далеко ушли от этого кота. Поэтому общение с ними напрягает и при любой удобной возможности я стараюсь его избегать. Не люблю, когда меня используют.
“В краевом центре семь часов пятьдесят девять минут”, бодро вещает радио, скромно умолчав про сообщение синоптиков. Я собираюсь: неторопливо, размеренно. Отгоняю кота, вдруг вспомнившего об инстинкте охотника и норовящего подцепить когтями супертонкие колготки, и, наконец, запираю его в туалете. Пусть посидит, по крайней мере, большой беды не будет. Надеваю пиджачок для солидности (все-таки серьезное учреждение), заранее зная, что уже к обеду буду напоминать пингвина, заброшенного в Африку.
Выхожу. На часах 8.20. Успею. Допрос у меня назначен на девять. Первый в жизни. Раньше лавры старушки Марпл мне, видимо, покоя не давали. Женщина-сыщик! Красиво звучит, возвышает в глазах окружающих, да и, что греха таить, в своих собственных. Только вот за время учебы юношеская бравада и стремление к справедливости куда-то испарились. А маленький человечек, пытавшийся в книгах найти ответы на все вопросы, которые ставит жизнь, остался наедине с этими самыми вопросами и сознанием того, что шесть лет учился чему-то не тому. Академическое образование, знаете ли, отгорожено от реальности таким высоким забором болтовни, что преодолеть эту преграду не каждому под силу.
Ладно, приду, пролистаю еще раз дело. Так, на всякий случай. Хватит с меня вчерашнего конфуза, когда

я упорно пыталась наклеить кусок кожи трупа на лист бумаги, следуя “дружескому” совету Степана, второго стажера-практиканта. Сама не знаю, где была моя голова и все ее содержимое. Впрочем, за эту шутку в понедельник ему придется возиться с одеждой означенного трупа. Представляю, как чистюля-Степан будет вытаскивать из пакета один за другим покоробленные от запекшейся крови предметы женского туалета, вертеть их перед глазами и потом заносить в протокол результаты осмотра. Заметьте, никаких перчаток! Так что я могу чувствовать себя отомщенной.
Мысли мои все время возвращаются к предстоящему допросу. Не забыть бы признать этого парня, как его там... потерпевшим. Подозреваемого, понятное дело, мне никто пока не доверит. Ничего, главное, допрос дотянуть часов до двенадцати, а там, глядишь, и обед. Потом, быть может, и совсем домой отпустят. Во-первых, пятница, приветствующая послабления для стажеров.
А во-вторых, следователи вечером отправляются на футбол важнейший матч-реванш с “операми” из местного РОВД. Дело чести. Чего я буду под ногами путаться.
Иду себе твердым шагом, внутренне настраиваюсь, песенку мурлычу, про Эсмеральду. Подхожу к зданию прокуратуры. Хотя “здание” это сильно сказано. Вообще-то, под правоохранительный орган отведена только часть первого этажа девятиэтажного жилого дома. Другую часть занимает небольшой магазинчик. Я поднимаюсь на крыльцо, левой ногой наступая на первую ступеньку. В очередной раз запинаюсь о высокий порог. Гулко постукивая каблучками, шагаю по полутемному коридору (лампочка опять перегорела, ввернуть некому). На всякий случай осеняю себя крестным знамением, затем вхожу в кабинет.
На открытом сейфе надрывается радиоприемник. Оба следователя играют в шахматы. Увлекательнейшее зрелище, скажу я вам. Придвигаю стул и наслаждаюсь процессом.
“Надо бы дело посмотреть”, нашептывает злодейка-совесть, но я от нее отмахиваюсь, как Киса Воробьянинов, разбрасывающий воображаемые облигации государственного займа. Ладно, черт с ним, с делом, раз партия успела поработить мое внимание.
Мысленно начинаю делать ставки. У старшего, Петровича, кстати, руководителя нашей со Степаном практики, больше опыта и, соответственно, шансов, впрочем, Леха тоже неплохо играет. Фигур на доске остается все меньше, напряжение растет. “Надо было брать”! почти кричу я, когда Леха упускает прекрас

Скачать полный текст в формате RTF