Отче, только Вы сумеете понять меня. Только Вы не станете нравоучительствовать. Да, я не хожу в церковь. Да, я не пощусь в праздники. Да, я не читаю Библию. Нет, Отец, я в Вас не верую. Нет, Отец, я не смиренна. Нет, Отец, я не прошу помощи. Только послушайте. Знаю, Ваши проповедники твердят: «Да имеющий уши – услышит, да имеющий очи – увидит». Так смотрите и слушайте, Отче. Я есьмь грешница и хочу каяться.
Становится все труднее спать ночами. Мысли разные путаются. И снится всякая дурь, стоит только закрыть глаза. Бэйби прощается с городом. Нет, как бы там ни было, Дятловы горы – хорошее место для дома. Все первое было тут. Свэн и Кира отсюда, даже Муху она подобрала здесь. Тощая, маленькая такая тащилась за ней два квартала, постоянно потявкивая. Бэйби пожалела и взяла. Только Муха, теперь не муха, а настоящий бегемот, толстая и вальяжная, лишний раз не гавкнет.
А дожди как с цепи сорвались. Хлещут город по щекам, и все холоднее и холоднее. Конечно, история с чемоданами шита белыми нитками. Она, вообще, могла не возвращаться, но почему-то прилетела. Нет, на самом деле многое пугает... Но... через час будет утро и можно случайно зайти к Свэну...
– Парадоксально, Свэн... Ты, вообще, соображаешь, что происходит? – кинула Бэйби с порога.
Он спросонья изумленно потирал глаза:
– Сказать по правде, н-нет... Так что?
– И тебя не пугает похожесть?
– Чего именно, Бэйби?
– Ну, похожесть мыслей, пересечение жизненных линий, однообразность сюжетов?
– Не особо, – он зевнул, расплываясь в улыбке.
Эта улыбка могла значить только одно, он знает, как все закончится... Он догадался о неслучайности ее появления, их встречи, про Киру тоже понял. И самое страшное, он уже сделал все элегантно... Он не оставил им выбора.
– Свэн, ты меня пугаешь... Какого черта, ты делаешь? Я не верю в мысли на расстоянии... Понимаешь, – Бэйби сорвалась на крик. Вообще, она часто кричала в последнее время, только на Свэна никогда, – Ну, чего ты добиваешься?
Он пожал плечами и предложил чаю...
Я согрешила. Я солгала и убила или убила и солгала, разница не принципиальна. Нет, мне прощения. Человек мной обманут. Человек мертв. Грех мой велик и не искупаем. Нет, меня не пугает преисподняя и не страшны вечные муки. Потому что убила, во имя лучшего Бога. Ибо имя ему любовь. Ибо убила я друга. Ибо умерли мы вместе.
Все так, как должно было случиться. В природе должны быть равновесие и гармония. Свэн утопил Икара (красиво, в тихой воде на рассвете, и все это с мощным подтекстом, которого нет у нее, и без сожалений), а Бэйби позволила Кире вскрыть вены, потому что обоим порядком надоело жить в ожидании. Конечно, она ее обманула... Впрочем, Свэн тоже солгал.
Опять дождь и слякоть. Двадцать четыре часа и самолет. Вода почти смыла город с географических карт. И каждая капля, падающая с неба на ладони, совершенна. Монотонная дробь прекрасна. И ночь, почему-то, трагична. Может быть? Нет, не может. Или тогда хотя бы туман, чтобы аэропорт закрыли, отменив все вылеты? И был еще день? Конечно, нет.

И теперь только остается начинать сначала. Смеяться над собой, сыпать остротами, превратить все в шутку и спрятать от себя правду. Только Бэйби, наверное, никогда не поймет, одну единственную вещь, почему Кира с Икаром так и не познакомились, хотя были все предпосылки и возникли чувства. Пожалуй, Свэн тоже будет думать об этом, только реже, намного реже, и никогда за чаем...

Илья ТРУБЛЕНКО,
Дмитрий БАХТИГОЗИН,
Владимир МАСЛОВ

ПЛАНИДА (ФРАГМЕНТЫ)

Практическое пособие по атомной шизике

Написано в ожидании вездехода во время наводнения тремя обрадованными жизнью.
“Авторы приносят нам свои извинения. Отдадим в хорошие руки!”

Эпилог

“– Мы-ы-ы… Мы-ы-ы… Мы-ы-ы…
– Ну, иди сюда, подою…”

АТОМ 13.

Электрон 1.
“Счастливого выходного”, – сказала Марта, ковыряясь охотничьим ножом в зубах профессора Разумовского.
Электрон 2.
Вытирая потные, мозолистые ноги, она думала о последних минутах лета.
Электрон 3.
Начиналась осень. Профессор Разумовский курил в саду трубку, краснея, рыгал, плевался и всё время о чем-то думал. Марта паслась неподалеку.
Электрон 4.
Кудрявый фавн пухал кругом, благоухали лица соседей, рано проснувшихся и задорно подглядывающих за молодой парой, которую приютил огромный розовый кадилак.
Электрон 5.
Профессор Разумовский надел тапочки и быстро прошёл на кухню. Закипал чайник. Тётка Галина выносила мусор, ругаясь на Марту, за её грязные волосы, разбросанные тут и там. Пришел почтальон и кинул журналом в профессора, на что тот, грязно выругавшись, попытался не обращать внимания.
Электрон 6.
Профессор разрабатывал новый метод концентрации внимания на… Он упорно смотрел на пасущуюся Марту. Она хоть и была грязная и знала только три языка, не считая латыни, но всё же довольно миловидно смотрелась на фоне пожамканой травы. Он не моргал и его глаза постепенно подсыхали и прятались глубоко в глазницы. Руки он сдерживал, перевязав их пуповиной, развязавшийся от невероятных потуг. Он не знал, что такое… А руки достали.
Электрон 7.
Когда Фёкла Никитична скончалась, единственной отрадой Разумовского была кошка. Марта быстро смекнула, что к чему, и умело заменила старого зверька собой.