ГОД НАЗАД, 29-го НОЯБРЯ 2001 ГОДА, УШЕЛ ИЗ ЖИЗНИ ВЕЛИКИЙ РУССКИЙ ПИСАТЕЛЬ ВИКТОР ПЕТРОВИЧ АСТАФЬЕВ.
СЕГОДНЯ МЫ ПУБЛИКУЕМ НЕСКОЛЬКО ЕГО ИНТЕРВЬЮ, КОТОРЫЕ ПРОЗВУЧАЛИ
В МИНУВШЕМ ДЕСЯТИЛЕТИИ
ПО “РАДИО РОССИИ”.

Виктор Петрович АСТАФЬЕВ

ВОЙНА. СОВРЕМЕННЫЙ ФАШИЗМ. ПРЕСТУПНОСТЬ. ЛИТЕРАТУРА.

Корр.: Виктор Петрович, в нашей действительности есть понятия, которые вызывают у людей совершенно определенную ассоциацию, подчас очень волнующую ассоциацию. Я имею ввиду слова “война”, “фашизм”, “преступность”.
Начнем с понятия “война”. У мальчишек при этом слове возникают в сознании дворовые сражения с деревянными саблями и пистолетами — игра в войну. У матерей, потерявших сыновей на афганской или чеченской войне, сердце от волнения начинает биться учащенно. А у людей старшего поколения, прошедших Великую Отечественную, как, например, у Вас, наверное возникают совершенно определенные картины, ощущения. И отношение к этому. Какие ассоциации, какие видения возникают у Вас в первую очередь при упоминании слова “война”?
АСТАФЬЕВ: Вы знаете, все-таки человек существо самозащищенное. Я год с лишним назад, поздней осенью, даже, по-моему, в декабре, ездил в круиз, который организовал один наш бизнесмен, израсходовавший 37 миллионов на это дело. Так называемая “Культурная миссия России”. Мы из Одессы на теплоходе “Шевченко” прошли четыре страны: две туда и две на обратном пути.
От Москвы до Одессы я ехал на поезде. Сквозь всю Украину. И проезжал по тем местам, где доводилось воевать. Я часто недоумеваю: зачем заставляют воевать молодых людей, ребятишек. В этом есть, наверное, какая-то жизненная мудрость наших правителей, неведомая нам, но есть и преступная часть этого, потому что заставлять молодых людей убивать и заставлять их привыкать к крови, к смерти, это значит, по существу, испортить им жизнь. Кто-то устоит, но устаивает очень мало. А кто-то ожесточится, надломится психически. Я, например, после войны пять лет не воспринимал смерть. Мне было все равно. Это тягостно. Тем более, что я человек, все-таки, читающий, разумный, не из скотского стада. Но все равно...
И вот когда я ехал по Украине, как раз ударили морозы. Это был декабрь позапрошлого года. В Москве было — 18, но в Москве хватает и этого. А на Украине было 10 градусов мороза, но для Украины это слишком много. Там и 7 градусов много. Вот в Сибири у

нас 10 градусов переносится как обыкновенная температура. На Украине это уже холода. Стояли тысячи километров замерзшей сахарной свеклы — основного валютного материала Украины. Тысячи километров неубранной свеклы. В десятиградусный мороз студентов уже не выгонишь на уборку, зэков не привезешь, бабенок, ученых и лаборантов не пошлешь, скрипачей, музыкантов и прочих деятелей культуры тоже не отправишь убирать свеклу. Тысячи километров... Меня это очень удручило.
Когда стоял у окна, я все смотрел на эту землю, отдаленно пробегающую мимо меня и думал: “Боже мой, вот как сейчас ночью там быть в поле, в окопе”. Понимаете? Холодина такая. На Украине во многих местах кроме бурьяна и будырия подсолнечного топлива никакого нет. Да ведь и не разведешь на передовой огонь-то. Огонь можно развести чуть-чуть вдали от передовой.
И вот вспомнил я, что после того как 7-10 градусов мороза ударит (так бывало ночью), утром начнет теплеть, а к полудню потечет совершенно, надо идти. На тебе шинель вся промокшая. А надо нести груз. Вот я связист был, катушки нести, телефон, то, другое. И шинелью натирало шею так, что на шее как бы красный галстук был. Это равно ожогу. Дотронуться невозможно. Хоть ты и солдат, хоть отупел и устал, а все равно болит. Царапина и рана у любого человека болит. А тут все это вместе взятое...
И я вдруг поймал себя на том, что там был какой-то другой человек, о котором я уже вспоминаю как-то отстраненно. Какой-то чуть-чуть знакомый мне парнишка.
Корр.: Это Вы говорите о себе?
АСТАФЬЕВ: Да. И вот, едучи по Украине, я ощутил себя на войне каким-то далеким, малознакомым мне парнишкой. И хорошо, что он далекий и малознакомый мне. Когда начал писать роман о войне и все это воскрешать в себе уже в пожилом возрасте, в стариковском почти, это было необыкновенно тяжело. Тя

Скачать полный текст в формате RTF