избрали последнее, оговорив только ввиду конспиративного характера дела, что суд должен быть по составу “не правее беспартийных левых”. По приговору этого суда мы получили максимум того, чего вообще суд мог добиться от Андриканиса. Суду пришлось считаться с размерами тех юридических гарантий, которые удалось получить от Андриканиса до суда. Все-таки за Андриканисом осталась львиная доля имущества” (пит. по кн. Валентинов, указ, соч., с. 117).
Каменев утверждал далее, что правильность требований большевиков подтверждается многочисленными документами, которые не могут быть опубликованы по соображениям конспирации. Но и после революции, когда конспиративные соображения отпали, ни один из многочисленных документов, о которых шла речь, опубликован не был, хотя все они имелись в распоряжении БЦ и хранились затем в архиве ЦК КПСС, а книга Каменева была переиздана в 1924 году (из переиздания было изъято лишь заявление Вильямова [Виктора Таратуты], с. I-XVI).
Дискуссия получалась громкой и сложной. Мартов теперь утверждал, что деньги, завешанные Шмидтов, являются собственностью ЦК и назвал происходящее “экспроприацией партийных денег Большевистским центром” (Л. Мартов, указ, соч., с. 20-21). Каменев доказывал, что спор с Андриканисом не о том, кому должны быть переданы деньги, по праву принадлежащие ленинскому БЦ, а какую долю этих денег Андриканис вправе оставить себе и что в основе действий Андриканиса (в чем Каменев, безусловно, был прав) лежит не борьба за справедливые принципы, а желание урвать себе как можно большую долю. “В это время, - писала в воспоминаниях Н. К. Крупская, большевики получили прочную материальную базу”. Настолько прочную, что часть ее в конце 1908 года появляется на текущем счёте Ленина в отделении Credit Lyonnais, на Avenue d’Orleans № 19 в Париже. В двадцатых числах мая 1908 г. Ленин получил известия, что часть наследства Шмидта реализована, все документы оформлены и Шестернин выезжает с ними из Москвы в Париж.
Это были деньги Елизаветы Шмидт, возлюбленной Таратуты, жены Игнатьева — 510 тысяч франков или примерно 190 тысяч рублей золотом. Финансовый кризис кончился, и Андриканиса, в обмен на обещание не поднимать более вопроса о том, что наследство Шмидта является собственностью ЦК, оставили в покое.
“Богатая купчиха” Елизавета Шмидт — а на самом деле молоденькая курсистка - оказалась не так безнадежна, как думал Ленин. Свою сознательную гражданскую жизнь она начала с составления завещания по которому передала в случае своей смерти все деньги... —большевистской партии. Трудно предположить, что это не было сделано еще и под влиянием и угрозами Таратуты. “Елизавета Лавловна Шмидт доставшуюся ей после брата долю наследства решила передать большевикам”, — сообщает Крупская. Но не уточняет, как именно произошла эта “передача”. Поскольку Е. П. Шмидт еще не было 21 года, она не могла по российским законам распоряжаться своим наследством до замужества. Тогда был устроен ее фиктивный брак с А. М. Игнатьевым, ответственным организатором Боевой группы при ЦК и одним из доверенных людей Красина. С формального разрешения Игнатьева в конце 1907 г. Е. П. Шмидт начала подписывать все документы, которые были необходимы для прода

жи ее доли в наследстве брата (уже завещанной партии). Для большей надежности фактическим мужем девушки, по решению партии, оставался Таратута. Так были гарантированы Ленину деньги Е. П. Шмидт.
На фоне склоки с Андриканисом и далекого от высоких идеалов социализма спора Мартова и Каменева из-за денег происходит исторический разрыв Ленина с Богдановым и Красин по внешне принципиальному вопросу об зкспролриациях в революции и размене оставшихся 500-рублевок. Ленин, используя его же собственные слова, брошенные позже в адрес Сталина, был “груб и нелоялен” в отношении тех, кто в данную минуту не был с ним или же не был ему нужен; а, приближал к себе только тех, кто был в данную минуту необходим или выгоден. Своих вчерашних соратников — Красина и Богданова —коварный Ленин решает оболгать, публично с ними рассориться, а рассорившись — исключить Богданова и Красина из БЦ, оставив таким образом себе все деньги Шмидта. Для этого Ленину необходимо созвать конференцию, что он и делает. 1 июля 1908 г., через несколько дней после возвращения в Женеву, Ленин пишет письмо В. В. Воровскому:
“В августе нового стиля все же непременно рассчитываем на Вас, как на участника конференции. Обязательно устройте так, чтобы могли съездить за границу. Деньги вышлем на поездку всем большевикам. На местах давайте лозунг: мандаты давать только местным и действительным работникам. Убедительно просим писать для нашей газеты. Можем платить теперь за статьи и будем платить аккуратно” (Ленин. Сочинения, 4-е изд., т. 34, с. 345).
Из этого письма следует, во-первых, то, что в распоряжении Ленина уже есть крупные суммы денег, а, во-вторых, что он созывает конференцию, на которую, пользуясь имеющими в его распоряжении деньгами вызывает преданных ему людей. Правда, вместо конференции 24-26 августа был созван пленум ЦК, которому предшествовало совещение БЦ, предрешившее исход пленума. Общее собрание БЦ созвать было невозможно. Больше трети членов БЦ были в тюрьмах и ссылках. В эмиграции находилось 9 человек, но и относительно них нет точных данных о том, были ли они участниками августовского совещания 1908 года. Известно только, что в августе 1908 г., пятеро примкнуло к
Ленину (Ленин, Дубровинский, Зиновьев, Каменев и Таратута), а четверо - к Богданову и Красину (Богданов, Красин, М. Н. Покровский и В. Л. Шанцер). Ленин получил большинство. Сразуже после этого он распустил “коллегию трех” (Ленин, Красин, Богданов), “финансовую группу” (Ленин, Красин, Богданов) и официальное закрепил функции распорядителей денег БЦ за преданной Ленину новой “финансовой комиссией” Большевистского центра, в которую вошли Зиновьев (от редакции “Пролетария”), жена Ленина Крупская (как секретарь БЦ), Котляренко (как ответственный за транспорт) и Таратута (как отвечавший за кассу БЦ). Пятым в комиссию, без указания на круг обязанностей, был введен Житомирский — агент Охранного отделения Департамента полиции России. Деньги БЦ теперь полностью и на вполне законном основании находились теперь под полным контролем Ленина.
Идеологически разрыв закрепляется специально написанной по этому поводу философской работой Ленина “Материализм и эмпириокритицизм”. Вышедшая в 1909 году, книга была направлена против всех