— Ну и что! Додумаешь, не замужем Зато у меня мужики — один лучше другого. Вот и сейчас встречаюсь с одним полковником уже три года, вот такой мужик.
Нина усмехнулась: полковники разные бывают, наслышаны...
— Ты знаешь, — продолжала щебетать Татьяна, — я из него просто веревки вью, — она вдруг расхохоталась, — он мне даже капусту на зиму солит. У него жена такая неумеха, только и знает, то в баню, то в парикмахерскую, то в бассейн. А он такой выдумщик, такой романтик — в каждую банку с капустой кладет сюрприз: в одну огурец, в другую яблоко, в третью помидор, представляешь?
Нина представляла. Ещё бы ей не представлять, вещь она сама выдумала такой способ засолки с сюрпризом. Когда он забирал очередную банку, она загадывала: если попадется, например, огурец, то то-то и то-то, а если яблочко, то ... Но обычно её загадки не сбывались.
— Полковник-то — пожарник, что ли? — как можно равнодушнее спросила она.
— Да нет, настоящий полковник, может знаешь — Хохлов?
— Нет, не знаю, — сказала Нина и отвернулась к стене.
На следующий день она уезжала. Татьяна удивлялась: вот чудачка, до конца путевки ещё неделя, а она домой...
На вокзале она пересела на электричку, следующую в сторону дачного поселка. Электричка была полупустая: в рабочие дни мало кто ездит. Всю дорогу Нина тупо смотрела в окно — мыслей не было. Долго тащилась к своему участку, по колено увязая в снегу, таща тяжелый чемодан и сумку. Домишко был занесен снегом почти по крышу, она отгребла снег от двери и вошла в вымерзшее помещение. Потом принесла дров, затопила печку и поставила греть воду. Нина открыла погреб — оттуда пахнуло теплом и сыростью. Она стала вытаскивать
банки с капустой, одну за другой, вскоре их набралось штук пятнадцать. Она вынесла их на улицу, поставила их в рядок под соснами, подровняла, чтоб они стояли в одну линеечку. Потом взяла кочергу, сделанную из толстого рифленого прута, размахнулась и со всей силой ударила им по первой банке. Остро запахло маринадом, вкусным капустным запахом, защекотало в носу. Нина методично, с наслаждением колотила по банкам, пока они все не превратились в крошево из осколков стекла, капусты и снега. Кое-где валялись “сюрпризы” — помидоры, яблоки.
Наконец, она перевела дух. На плите булькала вода. Нина налила воды в тазик, стала мыть пол. Она терла его с остервенением, словно хотела смыть невидимые следы пребывания своего полковника. Под руку ей попались его тапочки — она шваркнула их в печку с такой силой, что во все стороны посыпались искры.
Потом она устало выпрямилась, смахнула пот со лба. Кажется, она сделала всё, что хотела. Всё сияло чистотой, пахло свежевымытыми полами. Нина попила чайку и с удовольствием растянулась на топчане. На душе было легко и спокойно.
Ночью ей приснился Ромка — лопоухий, вихрастый, с усыпанным веснушками курносым носом.

г. Зеленогорск
№5-6, 1999 г.

Из антологии ДиН

Алексей РЕШЕТОВ

***

Виктору Астафьеву

Не плачьте обо мне:
я был счастливый малый.
Я тридцать лет копал подземную руду.
Обвалами друзей моих поубивало,
А я еще живу, еще чего-то жду.

Не плачьте об мне. Меня любили девы.
Являлись по ночам, чаруя и пьяня
Не за мои рубли, не за мои напевы.
И ни одна из них не предала меня.

Не плачьте обо мне.
Я сын “врагов народа”,
В тридцать седьмом году
поставленных к стене.
В стране, где столько лет
отсутствует Свобода,
Я все еще живу. Не плачьте обо мне.

г.Пермь

Знаменитые строки Сибири

Состарил сентябрь и фигурку твою,
твои очертанья грубеют...
Похоже, что я на расстреле стою,
И наши уже не успеют.

Аркадий Кутилов (Омск)