Галина КУДРЯВСКАЯ

СНЫ ПРИХОДЯТ
И УХОДЯТ

Степан Ильич, человек во всех отношениях положительный, почти идеальный. Это “почти” не должно смущать читателя, потому что вряд ли встречаются в мире люди, идеальные абсолютно. При всем том, он совершенно не выдающийся, можно даже сказать, обыкновенный человек, и если же при прочтении рассказа создастся иное мнение, то пусть читатель винит свою фантазию.
По нынешним меркам (когда в обществе модно произнести этак небрежно сложное латинское название своей болезни, вроде “облитерирующий эндартериит” или там “инфекционно-аллергический полиартрит”, когда приличному человеку просто не прилично не иметь хотя бы какой-нибудь одной из наиболее популярных болезней) Степан Ильич до противного здоров. Это его несколько смущает, нет, он как человек нормальный, естественно, стремится к здоровью, но, когда люди спрашивают его об этом, он делает отстраненное лицо, что должно навести собеседников на мысль о некоей тайной болезни, так что окружающие его абсолютно здоровым не считают.
Утрами Степан Ильич бегает вдоль набережной, невзирая на погоду, вздрагивает под ударами горячей и холодной воды, принимая контрастный душ, свободно может закладывать за шею то правую, то левую ногу, то обе вместе, напоминая при этом странное искалеченное существо, питается исключительно витаминно и не торопливо, словом, делает все то, что рекомендует современная медицина для сохранения здоровья и продления жизни. Из этого, однако нельзя сделать вывод, что Степан Ильич эгоист, что он только собой и занимается. Нет, это не так. Он прекрасный семьянин, любит своих детей, боготворит жену, он добросовестный работник, исполнительный, инициативный, словом, это действительно человек, как говорит одна знакомая автора, всех мер.
Однако, автор не может сказать вам только по секрету, на ушко, Степан Ильич не страдает никакими комплексами. А точнее, у него если и есть один, так определить его возможно не иначе, как непробиваемый комплекс полноценности. Степан Ильич все может и всем доволен. Это в наше-то время, а?! Вот поэтому и на ушко.
Все у него самое лучшее: дом, дача, машина, гараж, жена, дети, работа. Все “хо-кей” — как любят нынче шутить некоторые шутники болельщики из интеллектуальной среды.
— Вторая в мире, первая в Сибири, — только так говорит Степан Ильич о своей жене Наташе, которая в свои сорок выглядит на тридцать пять и гордится тем, что ее муж в его сорок пять смотрится не старше сорока.
Детей своих Степан Ильич назвал в честь жены, Натан и Наташка-вторая, уже одно это должно показать его искреннюю любовь к своей первой половине. Кстати, это не юмор автора, это Степану Ильичу пришла в голову мысль назвать так свою Наташу — моя первая половина.
Дети у Степана Ильича первосортные. Сын, играя в сборной города, лучше всех подает мяч головой, дочь подает надежды в языках, она учится в английской школе, самостоятельно изучает испанский и французский. Недавно Степан Ильич рассказывал своим сослуживцам, какую штуку эта проказница отмочила дома, спросив у матери невинным голоском “Пур ля пти?”, “Пур ля гран?”. Сослуживцы восторгались детьми Степана Ильича, хотя французского никто из них не знал, впрочем, как и сам отец.
Дорогой читатель, не ищи за словами автора второго смысла или скрытой иронии. Их нет, нет и нет! Степан Ильич именно тот человек, за которого себя выдает, за которого его почитают окружающие, и нет в нем никаких скрытых пороков. Он, действительно, любит свою черноглазую решительную жену, и если не говорит своим старым, еще

школьным товарищам, когда при встрече те начинают хвастаться женами, защитившими диссертации, что его Наташа работает медстатистом в психоневрологическом диспансере, то это ровным счетом ничего не значит.
— Статистика, брат, великая вещь, без нее в наше время никуда, — произносит в таких случаях Степан Ильич с достоинством, поясняя, что жена его именно этим важным делом и занимается, не уточняя где и кем, это уже мелочи.
Интересно, что даже сослуживцы Степана Ильича не знают точно, где же работает его Наташа, но предполагают, что, должно быть, где-то там, в сферах, столь уважительно он всегда говорит о ее работе.
Других женщин Степан Ильич как бы не замечает, еще плюс в его пользу, а если и замечает, то разве для того только, чтобы сделать вывод в пользу супруги. Нет, он не дурак, Степан Ильич, он видит есть женщины и красивее, и умнее его Наташи, но чтобы все достоинства сочетались так гармонично, как в ней... Вот тут-то и зарыта собака: Степан Ильич стремится к гармонии. Он хочет жить в ладу со всеми и с собой, он хочет жить в достатке и в удовольствии, впрочем, что значит — хочет, он так живет. Есть, однако, в нем маленькая тайна: Степан Ильич любит себя. Это уже не очень, скажет читатель, по ошибке он даже может счесть это отрицательной чертой характера Степана Ильича. И ошибется. Степан Ильич любит себя и желает себе всего самого хорошего. И автор не считает его эгоистом, напротив, автору эта любовь Степана Ильича к самому себе весьма симпатична. И Вы, уважаемый читатель, не скромничайте, поройтесь в тайниках своей души, и если Вы не пропащий человек, то наверняка отыщете там на донышке золотые крупицы этого чувства. Вытащите же их на поверхность, дайте им волю, как делает это Степан Ильич.
Он весь открыт, весь как на ладошке. И, кажется, ничто не может потревожить ровную поверхность его размеренной, налаженной, счастливой жизни.
Но, увы, все мы знаем, что жизнь — штука коварная и много в ней найдется такого, что может не только потревожить, но и перевернуть всю нашу жизнь, а то и вовсе ее оборвать. Но то, что случилось со Степаном Ильичом, это совсем из ряда вон выходящее, хотя на первый взгляд и не представляет никакой опасности. Степан Ильич стал видеть сны. Разумеется, он видел их и раньше, но то были обыкновенные сны, не оставляющие следа в душе и не вспоминающиеся в дневных делах и заботах.
Те же сны, что стали ему сниться теперь, были совершенно иные, они казались Степану Ильичу кошмарными, хотя на поверку, когда он начинал их пересказывать, они получались вдруг скучными и монотонными, как бывает порой скучна и монотонна сама жизнь. И если были в них какие-то нелепости, ничуть не больше, чем бывает их в жизни. Страшным для Степана Ильича в снах было то, что он там почему-то оказывался совсем другим человеком. Он видел во сне себя, свою жизнь, но и она была совсем иной, чем на самом деле.
Вот теперь читателю становится ясно, почему автор так долго и с таким пристрастием, почти с любовью, ошибочно принятой читателям за иронию, описывал характер Степана Ильича.

Скачать полный текст в формате RTF