Николай ГОДИНА

КРИМИНАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

В ночь на святого Валентина, когда влюбленные, как тетерева, тусуясь, ничего не слышали и не видели, в городском банке, выражаясь по-воровскому, взяли медведя за лапу.
Сейф не был вскрыт, он был взорван. Милиция долго обнюхивала присутственное место, удивленно качала форменной головой. Наконец, объявила версию, по которой народных умельцев надо искать за сотню километров в почтовом ящике № 122, где изготовляют детали для швейных машин, а потом собирают... сами знаете что.
В итоге Иван Иванович звонит Ивану Никифоровичу:
— Тут твои ребята банк подорвали.
— Неужели?
— Ужели.
— А город целый?
— Целый.
— Значит не мои.

НЕГР

Приехал я в Осокино к знакомым. Люди здесь не безделяжные, зря сидеть не будут. Пошли, — говорят, — за шишками. Состани срядились скоро и наладились в лес. Деревья у выгора, справные, стоят опористо. Благостная тишина.
И тут из-за куста, подкрадкой, прямо на меня, будто вылюбовал, выперся негр. Я аж охолонул весь. Беспонятливо моргаю глазами.
Мои смеются: — Да это же Васька Некеров. Два дня назад хлебнул какой-то морилки. Огадился весь. Маркий стал, как эфиоп. Теперь не может отмыться. Баба у него ругливая. Загнала в баню, набздавала пару и так отхвостала веником — не дай, Бог. А Васька, как был декоративный человек, так им и остался.
Тут уже и я отямился малость, ударился в весельство: — Пусть пятновыводителя примет с устатку!
В общем день прошел украсно и ладом.

КАБАЛА

Се аз, Никола Иванов, а прозвище Година, Ростом середний, волом рус, очи кари, ус выседает, нос кореповат, лицом чермен, лет в полшестадесят, со своею женою, с Валентиной с Ильеною дочерью, ростом невелика, волосом белоруса, рожеем бела, очи соловы; преж сего жили в Мияских деревнях, походя по наймом; заняли есмя у государя своего, у Бориса у Николаева сына Ельцына да у его детей три рубля денег московских ото дне поклонения чесных вериг святого апостола Петра да до того ж дне на год, а за рост нам служить у своих государей по вся дни во дворе, а полягут деньги по сроце и нам у государей своих служити по тому ж по вся дни во дворе.
А на то послуси златоустовский дияк Григорий Иванов сын Грязнова да губной целовальник Ждан Петров.
А кабалу писал пятины земской диячек Первуша Ондреев лета 7498 генваря в 16 день.
Кабала в книги писана и пошлины взяты. Кабальной послух Соловейко и руку приложил.

г. Челябинск
№6, 1996 г.

Генрих САПГИР

СТИХИ ДЛЯ ДЕТЕЙ

ГУСЕНИЦА

Долго я следил за ней.
А она с утра до ночи —
То сама себя длинней,
То сама себя короче.

УРОК

Там, где гуляют
Дикие звери,
В чаще дремучей,
В темной пещере,
Старый Разбойник
Учил сорванца:
— Слушай, о сын мой,
Слово отца!
Если ты волком
Вырастешь сдуру,
Охотник придет
И сдерет с тебя шкуру.
Если же станешь
Овцою, тупица,
Свяжут из шерсти твоей
Рукавицы.
А если ты станешь
Трусливой собакой,
Палкою будет
Лупить тебя всякий.
— Кем же мне быть?
Объясни, наконец, —
Просит Разбойника
Сын—сорванец.
Тот наградил
Подзатыльником сына:
— Будь человеком!
Понял, дубина?

г. Москва
№3, 1996 г.

Знаменитые строки Сибири

Лошади танцевали барыню и чарльстон.
Три дядьки на ста бутылках
играли советские песни.
И на колени падал большой африканский слон.
А фокусник вынул из воздуха
рублей, я думаю, двести!

Ростислав Филиппов (Иркутск)