Наталья СМИРНОВА

***
Как жимолости сок, вкус жизни свеж и дик,
и Божья милость — жимолости имя.
Когда ты ягод горсть бросаешь на язык —
нет истины острей и нестерпимей.
А там, где я была — Г’осподь не приведи! —
за краем крика тянется молчанье.
Как будто сердце из моей груди
вдруг вырвали — и пресеклось дыханье.
И равнодушно принимала я
людскую подлость и людскую жалость.
Но жизнь, нo жизнь, но жимолость моя!
Не ты ли к небу ягодкой прижалась?

1993

***
И в сей холодный век корысти и безверья,
где каменные сны и камень наяву,
я чувствую себя какой-то дикой зверью
и прядаю в стихи, как прядают в траву.
И так обострено чутье мое и зренье,
что не поймать меня, жестокосердным, вам!
Я прядаю в любовь прекрасной гибкой зверью,
лишь длинные власы струятся по плечам.
Не вам бы враждовать и убивать не вам бы –
опомнитесь, умойтесь небесною росой…
Я вижу, как летит огненнокрылый ангел
и в стены града бьет пятой своей босой.

г. Ярославль
№4-5, 1996 г.

Альбина СИНЕВА

***

Спящему сыну

Когда закрываются створки печали,
и гасится память, и щелкает свет —
меня уже меньше, чем было вначале.
Меня уже мало. Меня уже нет.
И зыбкой пчелой отдаляется скрипка,
и сходятся ставни и стрелки часов.
Под звук корабельный петельного скрипа
сознание тихо уходит в песок.
Все дальше и дальше, все тоньше и тише,
лишь ночь сквозняком проведет по лицу,
и снова беззвучно танцует на крышах,
но сходит на шаг, приближаясь к концу.
И свет возникает, чужой и нерезкий,
и память проходит, ключами звеня.
И ветер срывает с окна занавески,
и в тело мое возвращает меня.

г. Воронеж
№4-5, 1996 г.

Татьяна ИВАНЧЕНКО

СЦЕНА ОХОТЫ

Меркнут краски на шпалере.
День стоит уныло серый.
Закрываю окна-двери,
Наблюдаю за шпалерой.
Меркнут краски, стынут лица,
Одеянья, облаченья.
Если сон тебе приснится,
Не придай ему значенья.
Если вдруг услышишь смутно
Клавесины и свирели —
Не ищи источник звука,
Это где-то на шпалере.
Это я танцую что-то
В полусвете, полумраке.
Это тянутся с охоты
Длинноногие собаки.
Это дамы, сидя боком
В мягких седлах иноходцев,
Устремляя взоры к Богу,
Улыбаются набожно.
Кавалеры при плюмажах
Снисходительно-надменны,
Шляпы черные, как сажа,
Перья белые, как пена.
До чего же благонравны,
Лица светлы, кисти узки,
Искушенны в пасторалях,
В мелодрамах неискусны.
Их тяжелые одежды
Не колышутся от ветра.
Все свершилось — безнадежно.
Все случилось — беспросветно.
Все свершилось. Время вышло
Из-за узкой черной дверцы.
Отлюбили — шумно, пышно.
Отохотились на вепрей.
Все закончилось печально:
Сумрак, пыльная шпалера,
Где в юдоли изначальной
Едут дамы, кавалеры.
Так и едут век за веком,
Вслед — ни смеха, ни оваций.
Назначенье человека —
Уходить, но оставаться.
Нашим душам в наказанье
Это древнее движенье —
То ли жизни окончанье,
То ли смерти продолженье.

г. Астрахань
№4-5, 1996 г.

Вадим СИДОРОВ

***
Мы устали. Мы страшно устали.
И слезам оскверненной земли
не разъесть нержавеющей стали,
на которой мы трон возвели.

г. Абакан
№6, 1996 г.