Владимир КОРОБОВ

СКИФСКАЯ ФРЕСКА

БАЗАР

Не лжет календарь: вот и прожита осень,
Подсчитан доход за базарным лотком.
И дни, словно яблоки, падают оземь
И зимним на вкус отдают холодком.
Окончен сезон. За прилавками пусто.
Распродан “за так” залежалый товар.
И частник глядит безнадежно и грустно
На редких зевак: мол, какой с них навар?
Истлело в садах плодоносное лето,
сгорело в кострах и рассыпалось в прах!
Грядущего года составлена смета,
Минувшая осень горчит на губах.
На ржавый засов закрывают ворота –
До лета лишился пристанища пес.
И дворник с похмелья ворчит на кого-то,
Сметая метлой ворох высохших роз.

А были деньки, когда чрево базара
С рассвета росло не по дням, а часам,
И склады ломились, треща от товара,
И трудно держать было тару весам,
И прыгали гирьки, и звякали миски,
И падал, звеня, к пятачку — пятачок,
И влажные груды упругой редиски
В чудесный увязаны были пучок.
О, как над прилавками ловко и быстро
Мелькали ножи! О, как было пестро!
И рыба сияла в сетях серебристо,
И цинковым солнцем слепило ведро!
И прямо у ног, ускользая от жара,
Змеею ползла, извивалась лоза,
И желтая дыня, как жаркая фара,
Внезапно слепила прохожим глаза!
Смотреть на товар просто не было мочи,
Как гейзер вскипал, завлекая, базар.
Торговки толклись, толковали о Сочи,
И бронзой на лица ложился загар.
А грузчики, злясь, изнывали от пота,
Толпе преподав сквернословья урок.
И в лавке мясной шла такая работа –
Аж брызгала кровь мяснику на сапог!
Вонзался топор, ладно спорилось дело,
Сочилось нутро освежеванных туш,
Лишь мальчик, бледнея, глядел оробело,
Забыв от испуга про золото груш.
Здесь крупною солью на солнце блистало
Копченое сало с лавровым листом,
Хозяйка купюры, как книгу, листала,
Лиловая печень лежала пластом;
Здесь царствовал торг и ценился обычай
Собакам бросать, хохоча, потроха;
Здесь связки еще не ощипанной дичи
Томились на крючьях уликой греха.
Роилась толпа и всходила, как тесто,
Рябило в глазах от нарядов и лиц –
Так в клетке, пожалуй что, не было тесно
От пленных щеглов, канареек, синиц.
Там круг знатоков цепенел, созерцая
Свой бойкий, живой, голосистый товар.
Хлопушкой взрывались, взлетев, попугаи!
Казалось, немного — и вспыхнет пожар.

Как нежно сачком извлекались из банки
Мальков и ракушек цветных леденцы!
Дельцы рассуждали о свойстве приманки,
На цены клевали наивно юнцы.
Ныряли в аквариум красные рыбки,
Чьи зыбки казались и хрупки тела,
И смутным подобием детской улыбки
светились сквозь мутную зелень стекла.
Тут молча, без слов заключались все сделки,
Скреплялся за первым углом договор,
Тут моря дары превращались в поделки,
И ходким товаром был раковин сор,
Тут вольный любитель подводного лова,
Шутя, продавал за рапаном — рапан,
И, ухо приставив, вы слышали снова,
Как гулко за трешку шумит океан.
Вздымались горой привезенные грузы,
И впрок заготовлены были сполна
В короткие сроки: мешки кукурузы,
Орехи, инжир, помидоры, хурма,
Урюк, алыча, кабачки, баклажаны,
Чеснок и маслины, капуста и лук, —
Как будто сошлись все державы и страны,
Края и республики съехались в круг...

О, рынок земной! Допотопность базара,
Кричащая яркость, возвышенный быт,
Обыденность чуда, божественность дара,
Твой смысл не банален и стиль не избит!
Пусть в небе летят над тобой самолеты,
Проносятся мимо, свистя, поезда, —
Устройство твое совершенно, как соты,
Прекрасна людская твоя суета!
Люблю, затерявшись в толпе, бесконечно
Глазеть на базар, словно в калейдоскоп,
Где звезды узоров, меняясь беспечно,
Не знают повторов, как в детстве. И чтоб
Тянулось блаженство, где все не случайно,
Где каждый прохожий — желаемый гость.
О, только б не верить упрямо, что тайна –
Лишь зренья обман, жалких стеклышек горсть.

г. Москва
№1, 1995 г.