Сергей БОРИСОВ

***
Полно с жизнью препираться
языком дремучим!
После смерти, может статься,
мы свое получим.

Возведем покой в привычку,
всех и вся рассудим
и вопить “сарынь на кичку!”
нипочем не будем.

Нам божественные лики
ангелы подарят,
и, дай Бог, на все улики
в печень не ударят.

В райских кущах заблудиться
мы упрямо метим.
Право, стоило родиться,
чтоб почить за этим.

А еще, коль правду-матку
молвить без утайки,
лучше пить нектар вприглядку,
чем вкушать от пайки.

Потому в миру ретиво
рвем сердца и жилы...
Вот такая перспектива.
…Для того и живы.

***
Там, за околицей заветного села.
бахвалится лопух отливом медным,
бдит стадо, и с мычаньем победным
вершатся травоядные дела.

Там за баклушей красного словца
не лезет в кузов мирная трущоба,
и на осипший голос хлебороба
домашний зверь бежит, как на ловца.

Я в оны годы гостевал у той
немногословной части населенья,
что складывает годы, как поленья,
и в дровяник ссылает на постой.

Заезжий плут и местный лиходей
меня дарили хитрым толкованьем
скоромных снов под вешним токованьем
желаньем отягченных глухарей.

Там с поселянкой, лютой на любовь,
я согрешил в березовом закуте,
где вился дым кромешный, а по сути —
такой невозмутимо голубой.

Там пели оводы и падали стремглав
на голенища, белые от пыли...
Но более всего меня томили
литовки визг и пьяный кипень трав.

г. Челябинск
№5-6, 1995 г.

Марина БУДУСОВА

***
То ли ночка, то ли день,
все одно.
То ли солнце, то ли тень —
все темно.
То ли снег, то ли трава
заколышутся,
то ли вьюга, то ли дождь
мне послышатся...

Прогорело все дотла,
холодок.
Отсияло, отцвело,
вышел срок.
То ль дыханье на стекле,
то ли оттепель...
Да не тронет душу мне
ничего теперь.

г. Новосибирск
№5-6, 1995 г.

Екатерина ИСТРАТОВА

***
Нет, я не буду резать вены,
Не буду жечь своих костей.
Ведь ждут большие перемены
За стол непрошенных гостей...

Усталый мальчик робко плачет,
Косит зачем-то желтый глаз,
Зачем-то лижет сладкий пальчик.

Взорвется лампочкой фугас,
И мальчик вспрыгнет на тарелке,
Зальется алою слезой,
Сыграет Баха на сопелке
И сгинет в небо стрекозой.

А я не буду резать вены,
В порочном сумраке вещей
Напрасно взвешивал безменом
Алмазы слез слепой Кашей…

г. Красноярск-26
№5-6, 1995 г.