Но почему же в Дельарам* влюблен
Вельможа, весь отдавшись увлеченью,
Забыв других гарема юных жен,
Не позабыл о шахматном сраженьи?
И уст одних не допивая сок,
Другой любви он отдавался страстно –
Смешались в нем любовник н игрок,
Любовь и шахматы соперничали властно.
Слова любви сменяли “шах” и “мат”...
Проходит день. Вечернею росою
Зовет к себе благоуханный сад,
Но не того, кто увлечен игрою.
С покатых плеч блестящий шелк упал,
Как с гор поток стремительно и звонко...
Его дебют излюбленный – “саял”**,
А после -“сейф” — меч, заостренный тонко.
Когда ж черед приходит Дельарам,
Несет влюбленный жемчуга, наряды –
Она ж, едва притронувшись к дарам,
С него не сводит преданного взгляда:
— Ты помнишь, как премудрый Саади
Учил любить, не ведая досуга:
“Во все глаза на милую гляди...”
Я не нашла в тебе такого друга.
Нельзя любовь делить, как ананас...
И стал нетверд в игре своей вельможа,
Недаром тень легла кольцом у глаз,
И в пальцах не унять досадной дрожи.
Все чаще слух терзает слово “мат”,
И все грубей становятся ошибки,
И поражений горьких темный чад
С его лица сгоняет тень улыбки.
День или утро, сумерки иль ночь,
Лучится солнце иль плывут туманы –
К игре не может страсти превозмочь,
И тают, как свеча, его туманы.
А шахматы бессменно на доске...
Неугомонная их движет чья-то воля,
И черный конь в протянутой руке
Обозревает жаркой битвы поле.
В гареме пусто — нет прекрасных жен,
Другой цветник букет их украшает.
И стражи нет. Но все ж не побежден,
Вельможа вновь фигуры расставляет.
— А ставка?
— Ставка? Я жену отдам.
Утеху сердца, аромат жасмина.
О, Дельарам, скорее, Дельарам,
Иди сюда пред очи господина!

* Дельарам была любимой женой одного мусульманского вельможи, который был таким страстным игроком, что, проиграв все свое состояние, сделал ставкой Дельарам. И эта партия, казалось, была также безнадежно проиграна им, когда Дельарам, с напряженным вниманием следившая за игрой, крикнула: “Пожертвуй обе ладьи и спаси жену”, указав ему правильный путь к выигрышу. Л. Бахман. “Шахматная игра в ее историческом развитии”.
** В десятом веке в шахматах у мусульманских народов фигуры были крайне ограничены в своих движениях. Поэтому, чтобы избавиться от скуки вялых первых ходов, была введена целая система условных дебютных положений. Таковых, согласно трактату Алладжхаджи, различалось четыре: “муджанах” — ускоренное, “сейф” — меч, “мушейхи” — мудрое, “саял” — поток.
*** Надо иметь в виду следующие арабские правила игры. Слон ходил лишь на третье поле вкось, причем, если на пути его стояла какая-нибудь фигура, то он перепрыгивал через нее, но не брал ее при этом.

Она вошла (и дрогнули сердца,
И на фигурах пальцы онемели),
Как амарант из царского венца
С глазами перепуганной газели.
И, кажется, он начал “мушейхи”,
Он к мудрости стремился осторожной...
Увы, не могут передать стихи,
Какой была та партия тревожной!
Нам сохранило время лишь конец,
Когда вельможе стало жутко ясно:
Теряет он души своей венец,
И продолжать игру уже напрасно.
Как будто кто-то злой просыпал соль
На рану сердца, что кровоточила.
Игрок увидел: одинок король,
Вокруг него столпилась вражья сила.
И понял он, что жизнь идет ко дну...
Вдруг Дельарам воскликнула, бледнея:
— Отдай ладьи и ты спасешь жену,
О, господин, отдай ладьи скорее!
И вот уже ладья ндет вперед,
За нею слон, за ним ладья вторая,
Опять ладья, за нею пешки ход,
И прыгнул конь, победу возвещая.***
Дрожит игрок, глазам не веря, — мат!
О, эта дрожь, пьянящий спутник чуда...
Пусть нищий он, но все-таки богат:
С ним Дельарам уйдет сейчас отсюда.
И где-нибудь на ложе из цветов
Влюбленный шепчет:
— Ты приманка глаза,
Язык мой беден, не хватает слов,
Чтобы воспеть тебя, цветок Шираза!
Утеха сердца, мыслей аромат,
Бутон нарцисса, ломтик нежной дыни,
Ты мне дала последний шах и мат,
У ног твоих я только раб отныне.
Я не забуду больше Саади,
Он говорил, не ведая досуга:
“Во все глаза на милую гляди,
И целый мир вместит одна подруга!”

г. Москва
№1, 1994 г.