свое славянство каждое очередное западное словечко... Да, какая там цивилизация, какая экзистенция! Когда — несчастны оба. Любили друг друга два человека... Между ними такие сложные, такие... как там у Льва Николаевича? что вам, получающему по двугривенному за пакость, и понять-то... Не помню. Как-то там хорошо у него Федя Протасов чиновному говорит. А тут уж и не живой труп, а заживопогребенные оба. Поплакать бы, так нет, отрыдал на Урбанском. Все, ни до чего не договорились, как всегда, как шесть уже лет. Нет, Фрейд, товарищ, опять не прав. Не сублимируется это ни во что, кроме отчаяния. Только очень жалко. Ее. Себя как-то меньше, потому что по пятачку свою сумму наскребу на паперти греха. Ее-то за что?... Никакой сублимации, даже ненависти нет. Уж такой смех меня разобрал, когда неистовый-то бабой оказался. Вышла толстая баба и запела Орланду. Сразу после встречи с ветеранами МВД. Вчера я так гордо поставил дату под той насмешившей меня фразой про “близость нам Пушкина” — 5 марта. Примечательный денек! И утро сегодня прямо замечательное! Пот с меня повалил — кризис значит, гниль выходит, солнце вдруг сквозь снежок, сыплющий в окно залпом, будто рамы высадило, грибной снежок... Господи! благодарю тебя за это утро мое светлое! Счастлив я, Господи! Не гневлю, наконец, не беру на душу греха уныния! Господе Иисусе, сыне Божий, помилуй мя грешного! — вот что запомнил наконец. “Молитва мытаря” — потому и мытаря, что длиннее он уже и не запомнит. Как великодушно! Молитва на букву “М”. Мычать — если слово не помнишь — тоже молитва, если правильно промычишь, еще быстрее услышан будешь. Утро, Господи! 6 марта уже, следующий день, торжество православия на носу. Слез больше нет. Они у меня урбанизированы. Вот, козел, разошелся...
А вывод-то, к которому я с самого начала клонил, что не хочешь рыдать, так не смотри телевизор в одиночку. Телевизор тоже дело наше, российское, соборное. И потому я сегодня не рыдаю, что смотрю как бы вдвоем, потому что позвонил он мне, что тоже смотрит, и вот я, как могу, его глазками-то из-под бороденки смотрю — и оно как-то и спокойнее и веселее.
Дни рождения сегодня. Они как поверили в 5 марта, так на следующий день и родились, да еще с шуточками, два наших смеха — Фазиль Абдулович да Михаил Михайлович. Вот их обнимаю и целую. И Женя добрался и в звонок с той стороны нажимает. Пойду отворю, узнаю, чем бы дело кончилось.

г. Москва
№ 4, 1994 г.

Из антологии ДиН

Лира АБДУЛЛИНА

СОЛОВЬИНАЯ МЕССА

О, Матерь-природа,
Храни свои чада
На многие годы
От мора и глада,
Содома и смрада,
От бури и града
И от камнепада
Храни свои чада.
На многие годы,
На многие лета
Дай пищи и света,
О, Матерь-природа!
Пусть вечные веки
Текут твои реки,
Пошли человеку
И меду и млека.
Хорошей погоды
Пошли хлеборобу,
Храни от хворобы,
От злобы, навета.
Пошли своим чадам
Большого приплоду,
На многие годы,
На многие лета.
О, Матерь-природа,
Храни свои чада
От скверны и блуда.
Храни их, покуда
Бедою не сдвинулись
Темные своды.
Пусть птицы щебечут
В тиши вертограда,
Пусть вечные веки
Текут твои реки,
И в сумерках сада
Пресветлое око
Небесной лампады
Пребудет вовеки.

Знаменитые строки Сибири

Народу видимо-невидимо...
Собранье, выступленье... и —
я спать ложусь на стол президиума,
под скатертью стихи мои.
Уборщице не нужен ордер
(мне в клубе ночевать — не жить).
И голова моя, как орден,
на красном бархате лежит...

Анатолий Третьяков (Красноярск)