Евгений ХУДОБИН

СОН У БАБУШКИ

Не надо ни вареньица, ни сливочек снятых.
На сон поведай, бабушка, как прежде, о святых.
Как довелось угодникам за веру пострадать.
Прилягу я на старую железную кровать.

Как наяву услышится негромкий голосок:
“Куда мы, тятя, тятенька?” “Спи, доча, путь далек.
Знать, кто-то позавидовал мозолям моим.
Идем на поселение в пропащий край Нарым”.

Уже во сне привидится к попу ночной побег.
Разбойно режут розвальни живой визжащий снег.
Не по себе бегляночке, а он — огонь в крови.
Благослови их, Господи, хоть ты благослови.

Но вот уже супругами, они назад летят:
“Простите нас, родители!” До гроба не простят.
Бог милосерд и милостив к измученным виной.
Троих детишек нажили как раз перед войной.

Как из тумана выплывут сибирские тылы —
Бараки, боксы, беженцы и скудные столы.
Ее увижу в ватнике. На голове платок.
На станции, родимая, ворочает песок.

Увижу стены белые, кровать и чью-то тень:
“Проснется ли, сердешная?
Пошел четвертый день”.
Проснулось тело бренное, но, словно в клетке, в нем
Душа еще помечется болезненным огнем.

Но выдюжит и выживет, и душу сбережет.
Последняя картошечка ладони обожжет.
Прижмет детей порывисто: “Есть еще Божий суд!”
Три огонька в подсвечнике надломленно мигнут.

Ее судить не нашему, но Богову уму:
Сошьет себе холщовую сиротскую суму.
Есть в людях милосердие, коль у чужих ворот
Им подавали хлебушка в тот исхудалый год.

А дети еще вырастут, и жизнь пойдет на лад.
Ты расскажи мне, бабушка, о том, как страшен ад.
Ты расскажи мне, бабушка, мне это нужно знать,
Как довелось угодникам за веру пострадать.

***
Спит на лежанке мальчик пятилетний.
Пересекая комнату, к плечу
Струится пыль по желтому лучу.
И ссадинами круглые колени
Задорно смотрят из-под одеяла.
Так ласково, так бережно вчера
Их лучшая из женщин укрывала...
Светла, малыш, легка твоя пора!
Ты помнишь: бабочка над маками порхала,
И бабушка в подсолнуховый лист
Брала малину... Запах сеновала
Дразнил... Ты слушал дальний пересвист
Дроздов... Ты слушал, как в тиши колодца

Звенит ведро, не достигая дна,
Как хлопает сырая простыня,
Как пес, хрипя, с цепи железной рвется...
Проснешься — все опять вернется:
Игрушки, солнце, в ковшике вода...
А бабочка в стекло упруго бьется
И вырваться готова в никуда.

ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНИЕ

Возьмите для души у вербы
То, что проклюнулось внутри
Ее туманной влажной сферы
Текучим отсветом зари.

Едва веселою толпою
Лучи примчатся налегке —
Она вспорхнет над скорлупою
Птенцом в сияющем пушке.

В любовь поверившая верба
Свет заструит то здесь, то там,
От почки к почке — как по нервам —
Вверх по ветвям — и к небесам!

Неизъяснимое в природе,
Кочуя вдаль издалека,
Забьется в ее легкой плоти
Предощущеньем языка.

Что это будет? Покаянья,
Прозренья, удивленья свет?
А, может, жажда пониманья,
Которой утоленья нет?

Внимая вьюгам, верба эта
Молчала долго — и опять
В воскресных судорогах света
Готова звуки исторгать!

г. Кемерово