Роман НИЗАМИЕВ

КОВЕРНЫЙ

Итак, мой выход. Выдох на бегу:
“А вот и я!” Ощерясь белозубо,
Растягиваю, шире не могу,
Я до ушей накрашенные губы.

Друзья мои! Я страшно рад за вас,
Что ни один здесь со смеху не помер.
Хотите, я вам расскажу сейчас,
И рассекречу наш рекордный номер?

В чалме, заспавшийся факир
Бредет нетвердым шагом по арене,
Он старый фрак поизносил до дыр,
В штанах мелькают острые колени.

Пока факир вспотевший достает
На свет из шляпы пожилого зайца,
Я высыплю сто баек и острот.
Куда почтенной публике деваться?

Но вот и он. В чалме горит звезда,
Ему я руку твердо пожимаю,
Сегодня трезв факир, как никогда,
А я всегда комедию ломаю.

ПОДАРКИ

Встречайте, любимые братья!
Зовет златозубый оскал.
Восторги, вопросы, объятья,
— Бродяга, ну где ты пропал?

Забегали шустрые снохи.
И настежь открыт чемодан,
И слышатся ахи да охи:
Отрезы и броши – для дам.

Племянникам — разные сласти,
Рубахи в пакетах цветных,
— Давайте, вскрывайте и влазьте!
Рубахи, как сшиты для них.

А книжка — для старшего брата,
По блату достал — раритет,
Ума у братишки — палата.
А младшему — нож и кастет.

Елена КЛИМЕНКО

***
Снежком занесенный затворник
В новую дружбу не впутан:
В запущенный сад не впущен:
В ветвистые сожаленья
И ссохшиеся надежды.
Его двор сторожат собаки,
Сугробы и предубежденья,
Как хорошо за ними
Беречь огонек душевный,
Глядеть в огонек домашний
И гладить пушистых кошек
(больше глядеть, чем гладить),
в душу впуская трепет,
в пальцы впуская нежность,
в дом не впуская гостей.

***
Не мучайся, не изучай
Былье зловещее —
В твоем дому сидит, пьет чай
Чужая женщина.
Мешает в чашечке слова —
Не ворожит.
Она сейчас уйдет — права,
Дом задрожит,
Дверь хлопнет —
Впустит ветр и хлад.
Заплачут в доме зеркала
И отрезвят.
Лишь голос бросится
В снегу или в пыли
За ней.
Летящей в полуметре от земли.

***
Выжгу имя твое,
Выложу
Из багровых листьев осины,
Нет, из бронзовых листьев вяза,
Но они не растут здесь.
Выжгу
Имя твое
Черным.
Или бурым
Мокрые листья,
Изможденные под дождями,
Разложу на мокром асфальте.
И сольется с черным асфальтом.
Только если об “эр” запнусь я,
То замечу
И может быть вспомню
Очень темные глаза оленя,
Потерявшего свою осень.

***
Поцелуй — скольжение сухого листа
Осторожного лезвия осени,
Подчищающего остатки страсти.

***
Ты пьешь молчание огромными глотками:
Ненаписанье писем, необщенье,
Громада времени, свободного от мысли
О тяготах и радостях чужих.
Ты — легкий, уносимый одиночеством
Под своды облаков и всепрощенья
за сотни километров, лиц и жизней
от жалости моей незащищен.

***
Огонь последним из живых читает письма
Так нежно и так жадно их не читала я.

***
И эти письма словно острова,
А главное сокрыто под водою.
И глубока вода и безвоздушна.