Сергей СТАВЕР

ЛАСТОЧКА МИЛАЯ, ТЫ ПРИЛЕТИ ИЗ ЕГИПТА...

ЦВЕТНЫЕ ЗВУКИ

В созвучье маков и настурций,
Где цвет и звук одно и то ж,
На пламень войн и революций
Подарок августа похож.

В листве пестреющих бегоний,
В холодной глине синих ваз,
Застыли — скорбь земных агоний
И опьяняющий экстаз.

Заката лик и губы мака
Так одинаково нежны!
И тают в звуках зодиака
Каприсы лилий и струны.

Вальс роз — звучания предтеча,
Звук милых уст — огонь жарка!
Сирень озвучивает вечер
Лиловой арфой лепестка.

И цвет, и музыка — нетленны,
Поэма неба и земли!
Где исполняют кантилены
Золотоглазые шмели.

КРАСОТА

Грациозней газели, мудрее змеи —
Одалиской была при библейском пророке —
Крутобедрой вставала она со скамьи
И, как Сирин, вещала о сладком пороке:

— Милый мой, отдаваться любимым не грех,
Если молодость плещет вином из кувшина;
Обними меня крепче и будешь согрет
Ты желанной женою царя Саладина.

Вот фарфор моих персей! По мере воздай
Благородным китайским кудесникам глины;
Обладая цветком, красоту обретай
Мавританских песков, фессалийской долины.

Вот живот мой, упругий, как бубен, как гонг!
Ты перстами притронься — созвучие с шелком!
И разрез этот девственный вылепил Бог,
Окропив его самым божественным соком.

Эти чресла мои, всем дарящие жизнь,
Отвори их, почувствуешь таинство Крита!
Два соска, как две розы, все так же свежи
В них вся сила веков, от рожденья, сокрыта.

Эти губы, как лалы, — огранщик индус,
В них нубийская страстность и нежность Сиама!
Жгучий взгляд, как огонь, как уколы медуз,
Блеск лазурного камня и древность Элама.

Эти локоны, цвета былых парусов,
Что “Арго” окрыляли в полете у Скиллы
Их когда-то чесал бог морей Посейдон,
Укрощая волною страстишки людские.

А не хочешь, покинь этот сад для бесед,
В нем со мною когда-то вздыхала Минерва?..
Я с поклоном ответил: — Богиня, я... сед.
И она, заскучав, навсегда онемела.

ПРЕДЧУВСТВИЕ

Смятенье душ и разоренье,
И песнопение молитв,
И вечный призрак озаренья
Перед началом страшных битв.
Огонь и смерч пред запустеньем
И время дужей и ножей!
И над обугленным растеньем
Оскал кровавых витражей.
И мир, трясущийся над златом,
Не досчитает свой барыш,
Когда обрушит черный атом
На землю крылья серых крыш!
Испепеляющим и грозным
Гнев будет молний ножевых!
И смерть пройдет по белым розам,
Равняя мертвых и живых.
Перун, Зевес ли? Все едино,
Когда разящая рука
Пронзит стрелой — и дщерь, и сына,
И преходящия века!

***
Ласточкой, милая, ты прилети из Египта,
Песней душевной согрей мой арктический быт. . .
Я не молюсь Перуну, позабылась молитва,
Облик суровый прапращуров наших забыт.

Двери Босфора тебе приоткрою, поверь мне,
Будут — и выход, и вход для чужих кораблей!
Вспомни меня, улыбаясь матросам в таверне,
Вспомни, увидев полет золотых журавлей.

Вспомни, прости и оставь изваяние бронзе,
Женщиной стань и любовью меня одари!
С губ вожделенных сорву я небесные розы,
С гибкого торса янтарную блузку зари.

Страсть раскалю, что вложила когда-то Исида
В красный песок обжигающих зноем пустынь.. .
Ах, до чего ж ты была египтянка красива! —
Сфинкс, соблазненный, пред нею смиренно застыл.

Ветру отдамся, украшу свой чёлн парусами,
Пальмовой веткой укроюсь, усну на песке...
Жребий жрецы Водолею у Нила бросали,
Камешки — черный и белый — зажав в кулаке.

Жребий — ему удалиться от Лиры и Овна
К Деве холодной, к праматери мрака и вьюг!
Стану безмолвным и в утлой лодчонке Харона
Я по бездвижному Стиксу отправлюсь на юг.

Грусть отопью из кувшина, бокалы наполнив
Сладким вином, запечатав печали в сосуд’
Видишь — по русскому снежному синему полю
Кони Борея меня в Антарктиду несут.

Я не заплачу, не время слезой растекаться!
Нил многоводный окрасился кровью и хной. . .
Вспомни меня и найдешь от разлуки лекарство,
Огненный зной обручая с тоской ледяной.