Александр КАРПАЧЕВ

БОРХЕС И Я

Купил трехтомник Борхеса. Банальное начало. Собственно, все могло бы этим и закончиться. Казалось, чему здесь начинаться. Ну, купил и купил, с кем не бывает. Это не квартира и не машина. Что тут такого особенного. Правда, издание потрясающее, такого я еще не видел. На белой шикарной бумаге, с роскошным оформлением, с супером. Издатели даже пошли на то, чтобы сделать внутри два цвета. А для этого надо было пропустить через машину листы дважды. Шрифт, естественно, черный, а колонтитулы с буковками наверху страниц красные. Я не гонялся за Борхесом, даже не подозревал о существовании трехтомника, случайно подвернулся и деньги как раз с собой были.
Кругом говорили, о-о-о, это круто — Борхес, он просто монстр. Не знать его — расписаться в несостоятельности себя как культурного человека. Если выяснится, что не слышал, не читал, и даже в руках не держал — ведь могут и в приличный дом не пустить. Или в гости к тебе перестать ходить: ну о чем можно разговаривать с человеком, не имеющем на книжной полке Борхеса, какие могут быть с ним общие интересы. Кто-то, где-то, что-то читал, но все фрагментами, конечно. А тут три толстенные книги. Не-е-е, просто преступлением было увидеть и не купить.
Рассчитался, мне протянули три тома в матовом целлофановом пакете, и я двинулся к выходу. Ко мне, уже у самых дверей, метнулся интеллигентного вида мужчина с визиткой.
Он был как две капли воды похож на диккенсовского мистера Пиквика. Сначала я подумал, что это представитель пресловутой канадской компании: что-то мне будет продавать, второй мыслью было, что этот тип проводит дурацкое маркетинговое исследование и сейчас всучит мне анкету, которую попросит заполнить тут же. Покупать сегодня я больше ничего не собирался, а если бы и собирался, то точно не у этих бандитов. Ставить крестики, обводить кружками, подчеркивать у меня тоже не было никакого желания. Решил идти не останавливаясь.
— Поздравляю вас, вы приобщились! — горячо начал он, положив визитную карточку в мою опрометчиво раскрытую ладонь. — Борхес — это гений, я очень рад, что вам предстоит общение с ним. У нас что-то вроде общества, мы регулярно собираемся, если захотите присоединиться, то приходите, позвоните... — я двигался по инерции и последние слова донеслись до меня уже на улице.
Мои опасения не сбылись. Даже стало как-то неудобно. Можно было ведь что-то сказать, совершенно нейтральное, ни к чему не обязывающее. Или хотя бы кивнуть. Вдруг он с чистой душой, а я...
Хотел выкинуть визитку и забыть все, будто и не было, но сорить не хотелось, а урн в поле зрения не наблюдалось. Засунул ее в один из томов. Не знаю, почему именно в книгу, проще было бы в карман.
И вот, довольный покупкой, иду по улице, а навстречу мне попадается старая знакомая Лиза: дама утонченная, можно даже сказать рафинированная, с большим лесбийским прошлым, бисексуальным настоящим и огромной претензией на богемный образ жизни. Эти претензии выражались по-разному, но в основном она предпочитала действовать самым простым для женщины способом, позволяющим приобщиться к богеме. Лиза жила с людьми, имеющими прямое отношение к искусству. Музыкант, режиссер документалист, художник, поэт — вот этапы ее большого пути. Жили ничего, порой дружно, год-два не больше Только прозаика в ее биографии не было.
— Что это у тебя? — спросила она, показывая на целофановый пакет.

— Книги. Трехтомник Борхеса, — невозмутимо ответил я, как само собой разумеющееся, будто каждый день хожу по улицам с трехтомником Борхеса, ни дня без трехтомника. У кого-то там пачка сигарет, бутылка пива или бутылка водки, кусок колбасы, банка маринованных огурцов, да мало ли что встречается в пакетах, а у меня затесался Борхес.
— Где? — задохнулась она. Нет, как она спросила, как она выдохнула — к-х-х-де? Будто ей засунули нож в живот, или она собралась кончать. Нет, на улице с ее стороны делать это было опрометчиво.
— На углу Горького и Гоголя, в Книжной лавке. Там еще есть.
— Я сейчас куплю, я сейчас куплю, — все больше и больше заводилась она. — Сколько? — очнулась она на самой вершине блаженства.
— Сорок, — ответил я.
— Есть! — победно крикнула она, выдохнула и кончила, — пойдем со мной.
— Так я же там уже был. Только что буквально.
— Ничего страшного, составишь мне кампанию, — категорично заявила Лиза.
— Нет, Лиз. Что я там потерял, да мне и ехать надо, ждут, встреча в четыре часа, — начал придумывать, как от нее отвязаться. Я, конечно, был бы непрочь проводить, тут недалеко, поболтали бы о том, о сем. Но мне совершенно не хотелось встречаться второй раз с тем типом, что сунул мне визитку.
— Ну, как хочешь, — фыркнула она. — Я то думала, ты настоящий друг.
— Ну, пока, — сказал я.
— Пока, — ответила она.

На следующий день встретил ее на работе. Как любая утонченная натура работать она не хотела, да, вероятно, и не умела. Правда, тут было непонятно, что причина, а что следствие. Хотя нет, этот вопрос совершенно неправомерен. Это грубо — причина-следствие.
Появлялась она обычно часам к двенадцати, так как раньше десяти никогда не просыпалась. На работе она сидела от силы часа два, половину из этого времени курила с подругами, вторую смотрела женские журналы и делилась своими грандиозными планами. Ах, если бы десять процентов из того, что она собиралась сделать, она делала в самом деле, цены бы ей не было. А потом махала ручкой, говорила гуд бай, может быть, вернусь еще, если дела не задержат, и уносилась прочь, увлекая за собой приторно-сладкий запах дешевой туалетной воды и сигарет. Так что застать ее на работе было большой удачей или неудачей, впрочем, это с какой стороны посмотреть.
— Ну, как? — спросил я
— Потрясающе. Принесла домой, раскрыла. Нет, такое нельзя читать. Поставила на полку. Это артефакт, к нему не надо прикасаться. Пусть будет, пусть стоит, а остальное уже неважно.
— А ты там типа с визиткой не встретила?
— Какого типа?
— Ну, там у дверей.
— Да никого там не было, — сказала как-то неуверенно. Я тогда не придал этому значения. А надо было. Больно подозрительные интонации появились в голосе. Она не вспоминала его образ, раздумывая, кого я имею ввиду, а сразу же стала отрицать. Подозрительная неуверенность в ее голосе происходила от того, что она колебалась, говорить или не говорить правду. Чем ей грозила правда? Нет, если бы я подумал над этим, то все равно вряд ли бы что понял. Странно. Я-то полагал, он на всех бросался, а оказалось — избирательно. Значит, Лиза в эту категорию не попала — такие мысли посетили тогда меня.

Скачать полный текст в формате RTF