Кирилл ЗАЛЕСОВ

МАТЕРИК ЕВРАЗИЯ*

Глава 19. Роман

Комсорг предупредил, что придет представитель иностранного отдела МГУ, который среди прочего будет оценивать степень политической зрелости группы. Роман просидел несколько вечеров в библиотеке гуманитарного корпуса и составил неплохой, как ему показалось, доклад. Да и зачитал он его успешно — представитель иностранного отдела никакого неудовольствия не выказал, а на его вопрос, в чем причина ревизионистской политики маоистов, Роман четко ответил: в их мелкобуржуазности, порождающей левацкие идеи. Правильно, сказал представитель иностранного отдела.
Так что на этом фронте у Романа было все в порядке, но даже когда его включили в число восьми счастливчиков, он сильно сомневался, что его все-таки допустят к поездке. Причиной тому были те самые родственники за границей, о которых он умолчал при поступлении в МГУ, но о которых, как он считал, конечно знали в особом отделе. Перед первым собеседованием в парткоме факультета он долго думал: а не пойти ли и не рассказать ли о своих родственниках. А то потом поймают его на этом — спросят: а что же вы, собрались за границу, а о заграничных родственниках умолчали. И не где-нибудь у вас эти родственники, а в самом Китае, который уже два десятилетия проводит враждебную по отношению к СССР политику. Однако он никуда не пошел, перед собеседованием страшно нервничал, сидел в библиотеке, заучивая, когда Хута им.Ленина в Польше начала давать металл и как звали руководителя временного эмигрантского правительства Польши в Лондоне и в чем была его реакционность.
Собеседование он прошел успешно. Спрашивающая его дамочка поинтересовалась фамилиями польских революционеров и отпустила Романа. Так же гладко прошло и в парткоме МГУ. Зато в Иностранном отделе к нему прицепился тот мужчина, который так одобрительно прослушал политинформацию Романа о Китае. У мужчины были безумно усталые глаза старого коня-тяжеловоза. Ни с того ни с сего он стал гонять Романа по истории Китая, выспрашивая, в чем была сущность большого скачка, чем была вызвана провокация на острове Даманский и какую помощь оказал СССР Китаю в 50-е годы. Роман тогда очень перепугался, тем более, что ответов на эти вопросы не знал — дрожа и заикаясь, мямлил как первоклашка, а мужчина со старыми лошадиными глазами откинулся на
спинку стула — видимо времени у него было много — и стал, посмеиваясь, рассказывать о каком-то проекте, который якобы разработали во времена “культурной революции”. Согласно нему предполагалось над всей страной поставить крышу на столбах — она оберегала бы поля от снега, града и ливней, а также спасала бы от вражеского обстрела. Рассказывая это, мужчина хохотал, подигивая Роману, который сидел как мышь, сложив уши,— преподаватели с кафедры робко заглядывали в кабинет, где остались только они одни. Роман уже понимал, что его разоблачили, и сейчас ему объявят об отчислении из МГУ и направят в КГБ, где начнутся допросы. Однако все произошло иначе. Отхохотавшись, мужчина с усталыми лошадиными глазами, помрачнел и сказал, что в Польше надо быть очень бдительным — враг там не дремлет, ой как не дремлет.

* Окончание. Начало см. в № 3, 1999 г.

Выехали они в Польшу в начале июня. Им достался совершенно пустой вагон, и закрывшись в одном из пустых купе в восьмером, они распили две бутылки вермута. Потом стали петь, играть в карты, а когда услышали требовательный стук в дверь, то засунули бутылки на третью полку, а карты спрятали под матрас. Оказалось, что их ищут преподаватели, чтобы провести политзанятие. Заснули они поздно, поэтому на границе были сонные, долго заполняли декларации, стеснялись своего сонного вида и еще не выветрившегося опьянения, с опаской разглядывали иностранных пограничников.
Рано утром они приехали в Варшаву. Спать хотелось ужасно, да от вермута голова разламывалась, но едва поселившись в общежитии, они побежали на улицу, даже не запомнив номера дома, и конечно же заблудились, и только через два часа смогли вернуться обратно, где перепуганные преподаватели хотели уже бежать в советское посольство, заявлять о похищении советских студентов. Их отругали и впредь запретили отлучаться куда-либо без разрешения, однако уже на третий день Роман нарушил запрет, сбежав в кино, чтобы посмотреть фильм “Хэлп”, где снимались “Битлз”. Он сказал, что у него сильно болит живот и что он едет в общежитие, а сам помчался в кинотеатр “Релакс”, где в фойе заметил Лилю, девушку из его группы, и Петра, студента Варшавского Университета, который встречал всю их группу на вокзале в день приезда. Они целовались. Роман уселся на второй ряд, боясь, что Лиля его заметит, но тут начался фильм, и он обо всем забыл, даже время перестал ощущать, и лишь в конце фильма случайно посмотрел на часы, разглядел стрелки, и сломя голову помчался в общежитие. Если преподаватели придут раньше него, то ему как минимум отрубят голову. Хорошо, что он запомнил номер троллейбуса и остановку, где надо сходить. Он успел прибежать в комнату и завалиться под одеяло как раз в тот момент, когда преподаватели постучали в дверь и спросили, как он себя чувствует. “Ничего”,—дрожащим голосом произнес он. Лиля пришла значительно позже, и ее ругали и даже вынесли устный выговор, но она ничуть не расстроилась, а сияла вся как невеста. В наказание ей поручили делать две политинформации: одну — о СЭВе, другую — о современной политической ситуации. Вторую политинформацию она провела плохо — группа поехала в Люблин, они ездили на химическое предприятие в городок Пулавы, из-за чего не успели на фильм “Звездные войны”. Лиля была печальна, потому что не могла дозвониться в Варшаву Петру. Ей нужно было готовиться к политинформации, а телефон в Варшаве был все время занят — она попросила Романа набирать номер, а сама в это время читала газету “Правда”, подчеркивая в ней нужные абзацы. Номер был занят, Лиля переживала, политинформация получилась неудачной. Преподаватели были крайне недовольны, и в отместку поручили Лиле через три дня подготовить доклад о враждебной антисоветской деятельности Солженицына. Она спрашивала у Романа о Солженицыне. Они в этот момент находились на пути в Краков. Роман мало в чем мог помочь Лиле — о Солженицыне он почти ничего не знал. В Кракове их поселили в общежитии на окраине города, телефоны там работали плохо. Лиля бегала по этажам огромного здания, пыталась дозвониться в Варшаву. Роман бегал вместе с ней. Какая-то студентка, читавшая журнал мод на первом этаже, сказала, что исправный телефон находится в баре на параллельной улице Студентка также попросила проверить, без ошибок ли она сделала упражнение по русскому языку. В коридоре читать было неудобно, и студентка, ее звали Кристина, позвала Романа в свою комнату. Лиля же побежала в бар.
Ошибок в упражнении было много. Роман пообещал Кристине прийти вечером и помочь сделать упражнение. После чего он побежал в бар, узнать, как там Лиля. Лиля вся дрожала, так что пришлось Роману звонить и разговаривать. Говорить пришлось с матерью Петра по-польски,

Скачать полный текст в формате RTF