Марина Саввиных

КТО ЗАВТРА ПРИДЕТ
К ТОМАМ ВСЕМИРНОЙ БИБЛИОТЕКИ?

Одно из ярких впечатлений недавних Литературных встреч в русской провинции – выступления представителей крупных библиотек.
Я сама посвятила несколько лет библиотечному делу – в конце 70-х – начале 80-х годов – и помню сетования и мрачные прогнозы тогдашних библиотекарей : люди читают все меньше и меньше, книгу вытеснил телевизор, еще активнее в этом отношении тогда еще экзотичный компьютер… Что будет? Не придется ли библиотеки закрывать? То есть не те, научные, без которых не может работать ни один вуз или техникум, а – массовые, для читателей в собственном смысле слова. Любителей чтения.
На традиционной конференции, организованной в рамках Встреч, библиотекари – а представляли они библиотеки Москвы и крупных региональных центров – в своих выступлениях придали обсуждаемой проблеме неожиданный для меня оптимистический тон. Нет, не меньше, а больше стал читать народ : и дети, и взрослые. Тревожно изменилась только так называемая структура чтения. Очень уж прагматичной она становится день ото дня. Читают либо то, что связано с непосредственной деятельностью, книги профессионального круга, либо что-нибудь «расслабляющее», то, что принято называть «чтивом».
Художественная литература, особенно, современная оказывается невостребованной.
«Зачем все?- рано или поздно восклицает, должно быть, всякий ныне здравствующий писатель,- муки творчества, муки издания и пр., и пр., если этого все равно никто не прочтет? Ну разве два-три ненормальных из своего же брата писателя… И обижаться – грех! Вон – Толстого не читают… А если и читают, то разве для того только, чтобы на досуге полиставши «Азбуку» вместо «Войны и мира», объявить автора графоманом!»
Читатель и писатель нынче друг для друга – фигуры темные.
“ - Для кого ты пишешь?
- Для души.
- Для чего печатаешь?
- Для денег”.
Но с другой стороны – общеизвестно, что талантом на хлеб не заработаешь, большой художник, особенно поначалу, голоден, нищ и гоним…
Так что смысл в писательстве как таковом сегодня , в общем, невелик. И авторам, чье творчество, говоря экономическим языком, ныне рентабельно, гордиться сим обстоятельством по большому счету не приходится. Давно известно, что питает и поддерживает «рыночно оправданный» читательский аппетит.
Ценителей художественной словесности, гурманов книжного слова, действительно, становится все меньше. И самое грустное, на мой взгляд, - то, что сама эта категория «вкушающих слово»: ценитель,

гурман, знаток, способный, кроме всего прочего, гедонистически реагировать на текст, - сегодня практически никак не воспроизводится. Нигде. Даже филологические факультеты университетов не удерживают эту цель в качестве фундаментальной, ибо филолог и читатель – скажем так, квалифицированный читатель – понятия разные, а в известном смысле – даже противоположные.

За последние 10 – 15 лет чрезвычайно любопытные сдвиги произошли в школьном подходе к литературе как предмету образовательному.
- Чему вас только в школе учат? – традиционный возглас обиженного взрослого.
Чему же?
На сегодняшний день существует множество программ и учебников по литературе для средней школы – обычных, «углубленных», для гимназий и лицеев, отвечающих той или иной образовательной концепции… Подавляющее большинство из них декларируют обращение к литературе как к предмету эстетическому. Это всякий раз специально подчеркивается. Внимание учеников и учителя сосредоточивается на форме художественного произведения, дети под руководством учителя становятся исследователями структур художественного текста – от всевозможных тропов до жанров, крупных и малых. Очень модно в последнее время – этому весьма способствовали популярные в педагогических кругах авторы современных методик Г. Кудина и З.Новлянская – рассматривать беллетристический текст как предмет, возникающий на пересечении познавательной и нравственной направленности автора, героя и читателя.
Возникновение этой, уже сакраментальной, «троицы» в педагогическом контексте сразу же отсылает сознание к наследию М.М. Бахтина. На него сейчас ссылаются все – от крайних формалистов-эстетиков до последователей библеровской школы диалога культур.
Художественная литература как часть педагогической реальности становится предметом исследования скорее психологов и методологов, чем собственно литературоведов, сами традиционные дисциплины словесности входят в поле занятий «лабораторий коммуникативных технологий»… Не иначе! Слово «технология» применительно к воспитанию подрастающего поколения никого давно уже не шокирует – даже учителей литературы, ну разве что – самых древних, динозавров педагогического труда.
«Диалог», «контекст», «дискурс», «позиция», «конвергенция» , «знаковая система», «модель», «парадигма» , «сакральный», «профанный» и т.п. – тер