Владимир ВАСИЛЕНКО

ФАКУЛЬТЕТ
НЕНУЖНЫХ ВЕЩЕЙ

Все меньше тех вещей, среди которых
Я в детстве жил, на свете остается.
Где лампа-“молния”? Где черный порох?..
Где “Остров мepтвыx” в декадентской paмe?
Где плюшевые красные диваны?
Где фотографии мужчин с усами?
Где тростниковые аэропланы?
Где Надсона чахоточный трехдольник,
Визитки на красавцах-адвокатах,
Пахучие калоши “Треугольник”
И страусова нега плеч покатых?

В этом давнем стихотворении Арсения Тарковского настойчиво задаются вопросы, которые с полным основанием можно было бы считать риторическими. Более того, ироничный современник вправе провести параллель со столЬ же риторическими вопросами зицпредседателя Фунта из “Золотого теленка” (“Где второе общество взаимного кредитования?”). И в самом деле, не есть ли все это — просто старческое брюзжание при виде исторически закономерного процесса? Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Естественно, меняется и наше вещное окружение: “железный конь идет на смену крестьянской лошадке”. Уходят в прошлое пудреные парики, кринолины и керосиновые фонари, этапы и подробности этих перемен фиксирует специальная наука, называемая “историей материальной культуры”.
Все так. И все бы не вызывало никаких сомнений, если бы мы были твердо уверены, что все происходящее — к лучшему. И если бы мы воспринимали новое осознанно, то есть хорошо знали бы, чему оно наследует, что именно сменяет и почему... Разумеется, ТРАМВАЙ лучше КОНКИ, но значит ли это, что мы можем позволить себе вообще не знать, что такое конка? Сегодня женщины не пользуются МУФТАМИ, но потому ли, что перчатки или варежки лучше, теплее? Вовсе нет! Просто нынешнюю женщину невозможно представить без хозяйственной сумки, а для этого требуются свободные руки — какая уж тут муфта! Выходит, многие вещи исчезают из обихода не от лучшей, а от худшей жизни.
В старом одесском анекдоте пожилая женщина обращается к соседке: “Сорок лет назад у нас на углу стояла бочка с черной икрой. Так я вас спрашиваю, кому она мешала?” Увы, сегодня этот вопрос можно задать по поводу слишком многих вещей.

Недавно на досуге полистал замечательное в своем роде издание — девятитомный “Товарный словарь”, вышедший в 1959-61 гг. Там в алфа

витном порядке описаны решительно все вещи, которые в ту пору можно было купить за деньги, — от печных заслонок и кружевных накидок на подушки до радиол, карандашей и марочных вин. Издание предназначено для товароведов и торговых работников, хотя я сильно сомневаюсь, чтобы нынешние представители этих почтенных профессий знали о нем хотя бы понаслышке.
Три с лишним десятилетия — срок достаточный для изрядной смены наших потребностей. И все-таки это не три столетия: очень многое из того, о чем я прочитал, все еще бытует в нашем вещном окружении, о многом еще жива память у людей старшего поколения. Многое, конечно, неузнаваемо изменилось: мебель и посуда, галантерея и парфюмерия, бюстгальтеры и автомобили (хотя страна у нас особенная — совсем недавно я видел довольно прилично сохранившуюся “Победу”). Но есть вещи, странным образом “застывшие” — как в своем облике, так и в функции: ДЫРОКОЛ, ГОТОВАЛЬНЯ, “ЧУДО”-ПЕЧЬ, ЕЛОЧНЫЕ УКРАШЕНИЯ, КАЛЕЙДОСКОП, КОВРЫ, ГАЕЧНЫЕ КЛЮЧИ, РУБАНКИ, ХЛЕБНЫЕ ЛОТКИ...
Особенно интересно было разглядывать диковинные вещи, от которых не осталось и следа (даже в памяти стариков). Не буду сыпать соль на раны и спрашивать — кому мешали анчоусы и балыковая колбаса, спаржа, артишоки и каперсы (все это было в свободной продаже, правда, в консервированном виде), а также быстрозамороженные абрикосы, упакованные полуфабрикаты лангетов, экскалопов и ромштексов, консервы типа “Поросенок с гречневой кашей”, “Языки говяжьи копченые в масле”, “Устрицы в желе” или “Котлеты пожарские с зеленым горошком”. Ладно, что было, того не вернешь, и всему этому есть некое подобие замены в виде импортных продуктов, хотя их ассортимент и качество не идет ни в какое сравнение с нашими. Скажу лучше о том, что умерло, как говорится, естественной смертью.
Вряд ли сегодня даже среди записных “патриотов” найдутся желающие купить косоворотку или “школьную гимнастерку” (милитаризация нашего быта нашла в этом одеянии, кажется, уже предельное воплощение). Вряд ли придется ко двору кисет, манишка, кепка-восьмиклинка, деревянная шайка и бадья, настольные игры “Лисица и утята” или “Зоологическое лото” (хотя “зеленые” со мной могут не согласиться). Есть ли будущее у “бака для кипячения белья с гейзером и бучильником”, судить не берусь, так как не знаю ценовых прогнозов в отношении стиральных машин. Очень может быть, что есть, тем более, что конструкция у этих железяк очень занятная.
Некоторые предметы, описанные в словаре, вызывают запоздалую досаду: ну, отчего эта вещь не встречалась мне в свое время? Помните ФУТБОЛЬНЫЙ МЯЧ ВАШЕГО ДЕТСТВА (вопрос к 40-50 летним)? Тот, что был сшит из кожаных прямоугольников и обязательно имел шнуровку. А теперь вспомните, как трудно было сменить