У нас давно не строится жильё,
но выстроена крепкая таможня:
останется в лесах одно гнильё:
ТУДА — везём, а ДЛЯ СЕБЯ — не можно.
Двадцатый век, но верится с трудом,
что мы способны улететь с планеты:
все, кто вошёл в многоэтажный дом,
со страхом ждут конца скупого лета.
Мы все живём не так, как ТАМ живут,
в далёком зауральском зарубежье.
Хоть говорят, что “здесь тебе — не тут”, —
мне всё же
жить так хочется
всё реже.
Здесь, в Нер-Заводе, каторга была,
здесь мучились царевы супостаты,
но нынче им звонят колокола,
а мы-то в чём пред властью виноваты?!
Нам никаких не видно перспектив,
и я великой тайны не открою,
что, как и прежде, “Русскую” купив,
мы так же разбредаемся по трое...

ДАЛЕКО-ДАЛЕКО ОТ СТОЛИЦЫ

Далеко-далеко от столицы,
От баталий кремлёвских вдали,
вдоль российско-китайской границы
умирают казачьи станицы
на краю забайкальской земли.
Покидают их русские люди,
тяге к родине предков назло.
Их за это никто не осудит:
прозябать в нищете тяжело.
Их кулачили “наши” в тридцатых,
а теперь доконали “свои” —
добродетели и меценаты,
перелетных пород соловьи.
Умирают деревни-заставы,
умирает село Нер-Завод,
но зато рождена переправа
(по иронии берег тот — “правый”!),
и туда все богатство плывет.
Никому нет до этого дела!
Лишь, глумливо распялив уста
и распяв за трибуною тело,
депутаты “свободно” и “смело”
рвутся в бой за блатные места...

ОЛЬГА ШИБЕР

***
Дорога к церкви. Нет еще рассвета.
За горизонтом — электрическое море.
Но в первый раз меня не тронет это.
И я иду, и с совестью не спорю.
Перекрестился тополь, поклонился.
И птица помолилась на лету.
Мой детский взгляд ещё не научился
скользить без восхищенья
по кресту...

***
Я в городе хотя бы половину
дорог изведаю, и точно Вас найду.
А проводов усталых паутина
поймать пытается упавшую звезду.
Я подойду и не решусь окликнуть.
Вы обернётесь, что-то ощутив.
Берёзу ветер звёздами осыпал,
ни сердца, ни руки не попросив.

***
В этой стране православные церкви
звоном — всю душу насквозь.
В этой стране я давно уж, поверьте,
стала счастливой всерьёз.
В этой стране мной любимые люди
душу согрели навек.
Рядом со мной
здесь
всю жизнь мою будет
самый родной человек.
Всё, что для жизни, для счастья,
для чувства
надо мне, всё это здесь —
литература, и школа, и русский...
Только вот нечего есть.

***

Посвящается ХУДОЖНИКУ(У.И.Н.)

В твоих картинах листопадных —
мой образ там,
в твоих рассветах.
Меня обожествлять не надо,
я не прошу тебя об этом.
Мне говорят, ты веришь в Бога?
Прекрасно!
Он — меня надёжней.
Картина —
это слишком много,
благодари
поосторожней...

г. Чита