ПИСЬМО ИЗ ОМСКА

КАТЯ СЫЧЁВА

ДВЕ ТЕНИ

НАТАША

Ставишь заслон (дни — названья камням) —
Крепость! Кремль!
Только тебе ли бояться меня,
Князь Андрей?
Нужно ли — ждать и вести мне одной
Долгий счёт?
Княже! На что возводить нам стеной
Этот год?

Чтобы друг друга — себя? — убедить
В силе воль?
Мнимой свободой меня искусить?
А? На то ль?
Срок давит душу (как мрак — соль очей,
Свет губя):
Три с лишним сотни дней и ночей —
Без тебя!

Раньше — нельзя прикоснуться к тебе:
Далеко!
В три с лишним сотни суток рубеж —
День за год.
Мерно тянуться унылым годам —
Не собьёшь!
Будет за триста уже мне, когда
Ты придёшь.

ПОДРАЖАНИЕ ГУАНЬ ЧЖУНЦЗИ

Тёмно-синий холодный вечер.
В жёсткий ветер вплетая дыханье,
Шли мы рядом, и было тихо,
Только редких машин сонный гул.
Загорались огни светофоров,
Фонарей и домов. Шли за нами,
Появляясь то справа, то слева,
Наши тени на сером снегу.

Чистый снег — блестел у деревьев,
Как пыльца с серебряных крыльев,
И, согретый твоей улыбкой,
Зимний вечер казался теплей.
И — наверное, мне показалось? —
Наши тени друг друга закрыли
На затоптанной серой дороге
Между двух цепочек огней.

А потом разлетелись тени,
Как речные пугливые чайки,
Но со мной теперь — след твоей тени,
Часть моей — в твою перешла.
Только мне почему-то грустно
Оттого, что машины мчатся

По дороге, где, волею света,
Тень моя с твоею слилась.

ДРАКОН

Аррен молчал и думал: теперь мне
всё равно, что бы ни случилось потом,
ведь я видел драконов, кружащих в
порывах утреннего ветра!
Урсула Крёбер Ле Гуин

А может статься, в новом воплощеньи,
В эпохе новой и в стране другой,
Я вздрогну, взяв в ладони лист осенний —
Зелёный, а по краю золотой.

И вспомню ослепительные блики
На изумрудной чешуе твоей,
Осколки неба ярко-голубые,
Тебя, волшебный, древний, вечный змей.

Я вспомню взмах могучих жёстких крыльев,
Внезапно заслонивших горизонт.
Я вспомню, как однажды мне открылось,
Сколь неразрывны в жизни явь и сон.

И пусть века бегут шальной толпою —
Ты знаешь, что забыть я не смогу
Горячее дыхание дракона —
У самых губ.

ТОБОЛЬСКИЕ ВОРОТА

(пантум)

Ворот старинных силуэт
И чёрной пушки одинокой.
Здесь — грусть давно ушедших лет,
Следы бесстрастной силы рока.

И чёрной пушки одинокой
О прошлом память спит давно,
Следы бесстрастной силы рока
Забыв — совсем? — не всё ль равно...

О прошлом память спит давно,
Измученная долгой ложью
(“Забыть — совсем! Не всё ль равно?!” —
В испуге скользком и тревожном).

Измученная долгой ложью
(В отводе взгляда быстрых глаз,
В испуге скользком и тревожном),
Земля устала и от нас.