ПАМЯТИ ВИЛЬЯМА ОЗОЛИНА

ПРОЩАЙ, СВЕТЛАЯ ДУША!

Умер талантливый человек… и не просто талантливый — фантастически талантливый! Прекрасный поэт, дивный рассказчик, самобытный художник… Если не вся страна, то уж наверняка Сибирь наша с Магаданом и Сахалином содрогнется, узнав о смерти Вильяма Озолина.
Как о нем расскажешь? Те, кто читал его стихи, слушал его песни под гитару, видел его картины, дружил или приятельствовал с Вилей, никогда не забудут его. Поэтам и морякам, геологам и пограничникам, милым красавицам и древним старцам — всем было интересно с ним… Наивный, с вытаращенными голубыми, какими-то океанскими глазами, вечно краснолицый от загара (или волнения) молодой старик… или большой стареющий ребенок… Трудно о нем рассказать.
Если попытаться говорить языком документов: Вильям Янович Озолин — сын латышского поэта Яна Озолиня, расcтрелянного в тридцатые годы… сын Деборы Гонт, под чьей фамилией Виля и учился в Литинституте в семинаре Сельвинского… В Союз писателей был принят на Кемеровском совещании молодых писателей Сибири в 1966 году. Издал десяток тоненьких книг… Да и наберется ли десяток? Книжки оформлял сам. И кстати, не только свои стихи перекладывал на музыку — многие замечательные произведения Бунина, Михаила Голодного, Ильи Сельвинского поют до сих пор в народе под мелодии Вильяма, возможно, сами того не зная… Булат Окуджава (теперь тоже, увы, покойный!), помнится, на поэтическом вечере в НЭТИ ( в Новосибирске) послушав Вильяма с его гитарой, был вынужден признать: это очень ярко и очень высоконравственно. Но Вильям так и не собрался, пока был здоров, качественно в студии записать свои песни…
Но главное — это был потрясающий поэт.
Мир праху твоему, дорогой Вильям. Может, когда-нибудь свидимся у какого-нибудь небесного костра в мироздании.

Редакция “ДиН”

Роальд ДОБРОВЕНСКИЙ (письмо из Латвии):
А я думал, он вечный. Он не мог умереть в пределах моей жизни… мысль о его смерти просто в голову не приходила.
Как по темени обухом — телеграмма…. Никогда не думал, что это может случиться при моей жизни. Весь мир гудит о принцессе Диане. Жалко и принцессу. Но как подумаю о своем Виле…
вспомню Сахалин, наши двадцать лет… Господи, целая жизнь. Как опустевает мир, правда?”
Мы подружились тридцать пять лет назад в Южно-Сахалинске. Место было фантастическое, частично как бы вынутое из советской реальности, ведь остров — часть суши, окруженная со всех сторон водой. Лопухи на Сахалине вырастали в рост деревьев, так же было и с лопухами и чертополохами идеологических установлений: дос