Николай КУЗАКОВ

МОГИЛА ЧИНГИСХАНА

(степная легенда)

После дневной рыбалки я коротаю осеннюю ночь в прибрежных зарослях у костра. За кустами черемухи глухо вздыхает река Онон. С тихим шелестом падают увядающие листья, и кажется, что по зарослям кто-то бродит. В скалах стонет сова. В холодном небе шумно пролетают табунки уток. Где-то на острове тревожно кричат гуси.
Я лежу на ветках. От костра пригревает, а со стороны реки тянет холодом. Пытаюсь укрыться телогрейкой, но она оказалась маловатой: прикроешь ноги — бок мерзнет, прикроешь бок — ноги коченеют. Хорошо продрогнув, я встаю, навешиваю котелок над костром и отогреваю душу горячим чаем.
За ночь не отдохнул, а только намучился. Болят бока от твердой постели. Голова тяжелая. В ушах шум. От дыма слезятся глаза. И что хорошего в такой жизни находят рыбаки? Да еще похваляются. И только перед рассветом, когда темень загустела так, что хоть ножом ее режь, меня сморил сон. Я прикоснулся головой к вещмешку, который служил подушкой, и — забылся. Вскоре сквозь сон слышу шаги. С трудом приподнимаю отяжелевшие веки. Чего только не бывает на рыбалке в глухую ночь? По другую сторону костра сидит щуплый Старик в островерхой монгольской шапке-малагае. У него скуластое морщинистое лицо, узкие глаза, с подбородка свисает пучок седых волос. На коленях лук. Сбоку висит колчан со стрелами. Такими я видел на картинках воинов Чингисхана.
Я сел и спрашиваю:
— Старик, ты не с неба свалился?
Он протянул высохшие костлявые руки к костру и покачал головой:
— Нет. Я — страж души Чингисхана.
Я принял слова Старика за шутку.
— Это интересно. Не хочешь ли ты сказать, что вышел из саркофага Чингисхана?
Старик кивнул головой.
— Да. Именно это я и хотел тебе сказать.
— Не морочь мне голову, Старик, — возразил я ему. — Рабов, которые строили саркофаг, и воинов, которые их охраняли, всех умертвили.
— Я скажу тебе больше. Убивали не только людей, но и птиц, которые пролетали в небе во время захоронения Хана. Я все это видел собственными глазами.
— А не кажется тебе, Старик, что кто-то из нас двоих сошел с ума? С тех пор, как умер Чингисхан, минуло более семи с половиной столетий. Не слишком ли долго ты задержался на этом свете?
Старик мои слова пропустил мимо ушей.
— Да, он умер в год свиньи*. Стояла такая же осень. Над землей висел желтый туман. Я один остался в живых из тех, кто видел, как хоронили Хана на реке Онон.

*Год свиньи — 1227 год.

— Ты что-то путаешь, Старик. Ведь Чингисхан завещал своим сыновьям похоронить его на горе Бурхан-Хадун.
Старик, уронив голову на тощую грудь, долго сидел молча. Потом посмотрел на меня усталыми, поблекшими глазами и заговорил :
— Хан умер, когда шла война с тангутами. Ему сделали гроб из ствола толстого дерева. Внутри его обшили золотыми пластинами. О смерти Хана никто не знал. Вскоре его сыновья взяли столицу тангутского государства Чжунсин. Гроб был поставлен на главной площади города. По улицам потоком лилась кровь. Уже мертвым Хан выпил последнюю кровавую чашу. Так он завершил свой земной путь.
Старик помолчал, потом продолжал:
— В Орду согнали десятки тысяч рабов и мастеров со всех завоеванных земель. Их окружили плотным кольцом воины и погнали к месту захоронения Хана. А его гроб с телом везли тайно.
Сыновья Хана Угэдэй, Чагадай и Тулуй прибыли на гору Бурхан-Хадун, чтобы выбрать место для стоительства гробницы. Но тут случилась беда. Когда братья подъехали к могучему кедру, под которым когда-то после охоты отдыхал Хан, лошадь Угэдэя провалилась в волчью нору и сломала ногу. Небо было чистое, но откуда-то появилась туча, сверкнула молния и в щепы превратила кедр.
Задумались сыновья Хана. Что бы это значило? Призвали старшего шамана. Тот долго камлал. А потом сказал:
— Гора Бурхан-Хадун — это лестница Богов Верхнего жилища, по которой они спускаются на землю. Они не хотят топтать тело Хана. И повелевают захоронить его на реке Онон в Красной скале.
Так сыновья Хана и поступили. Пригнали рабов и мастеров на Онон к Красной скале. Чтобы никто не смог уйти незамеченным, воины образовали три кольца охраны: малый, средний и большой. Всех, кто приближался к охране, будь то человек или зверь, уничтожали.
Рабы соорудили плотину, отвели реку в другое русло. В подножье скалы прорубили вход, затем внутри высекли лестницу и вынули сердце скалы. И на его месте мастера соорудили гробницу, да такой красоты, какой еще не знали люди. Все золото, серебро и драгоценные камни, которые имелись в завоеванных странах, ушло на ее украшение.
Глубокой ночью, когда рабы спали, гроб с телом Хана доставили в гробницу. На рассвете разрушили плотину. Замурованный вход оказался под водой на дне реки. Все рабы и мастера погибли в волнах, отравленные стрелы поразили тех, кто доставил гроб. После этой кровавой бойни воины малого кольца снялись со своих постов, построились в сотни и через определенные промежутки времени поскакали в Орду к родным очагам. Но каждую сотню встречали воины среднего кольца и уничтожали. Также поступили с воинами среднего и большого кольца. В живых не осталось ни одного свидетеля захоронения Хана. После этих кровавых поминок по обеим сторонам Онона прогнали сотни табунов лоша