– Катя Филиппова... Катя Филиппова... Иди ужинать... Мы сделали пельмени... Очень вкусные... Уже на столе... Иди скорее... Моя ласточка...
И так до тех пор, пока Катя не появится на кухне.

8.

Меня тетка тоже часто называет своей ласточкой. Она никогда не лезет в душу с расспросами, но если я расстроена или, упаси Бог, плачу – тут же достает кошелек.
– Давай-давай замоем, моя ласточка, – не уча жить, сразу предлагает она свою помощь.

Я говорила, что сама Алька никогда не плачет. Это не совсем так. Хотя я только однажды видела тетку плачущей: когда та пересказывала мне какую-то радиопостановку о военном времени. Война, фронт, победа, погибшие и пропавшие без вести, как ее отец и наш дед – это все для Альки свято, как для всего ее поколения.
А про другую причину теткиных слез я знаю от своей Кати. Когда я уехала из Красноярска, Алька приезжала к Кларе – садилась посреди кухни и просто выла, как волчица, обливаясь слезами. Я и сама каждый раз сдерживаю слезы, когда представляю тоскующую и плачущую свою тетю.
И сдерживать слезы мне все труднее. Алька, как веселый сказочный колобок, что и от дедушки ушел и от бабушки ушел, весело катилась по жизни, сумев уйти от всего ненужного ей. И от глупости ушла, и от зависти ушла, от лживости, жадности, злости. И от старости ушла. И от смерти уйдет!
Уйдет!!! Потому что я написала про нее! И Алька всегда будет крышевать, оставаясь для своих родных тетой, бабо, директорской дочкой и папиной тюрьмой. Моей ласточкой в будущее!

г. Одесса

Юрий КУБЛАНОВСКИЙ

* * *

В полузабытой империи
что нашей юностью двигало?
Улица и кинозал.
Набриалиненный жигало
у онемевшей Кабирии
сумочку там отнимал.

Долгой зимою цинготною
в ленте с печальным концом
как не оплакать залетную
птицу с беленым лицом?

Как она с миной болезною
вдруг поняла, наконец,
что на плато перед бездною
с нею не друг, а подлец.

В эту минуту готовое
броситься на острие
в тощей груди бестолковое
серце мужало мое.

И неизвестные дивные
там громоздились вдали
снежные кряжи обрывные –
кардиограммы земли.

Март 2007