Ольга КОТОМКИНА

СТАТИЧНОСТЬ ЗИМЫ

* * *

А Вы в сутану вновь облачены.
Охвачены непознанностью дали.
Хранитель тайн ненужных и вины
Бесчисленных сеньоров и идальго.

И каждый вздох, и беглый взгляд – игра,
Иллюзия пространства и движенья.
А Вы – сопротивляющийся раб
Ответственности и преображенья.

И до обеда хватит синевы,
Швейцаров, длинных лестниц и порталов.
Вы будете лежать на льду Невы,
Чтоб позабыть испанские кварталы.

Декабрь здесь – грешник, сеятель тоски
И львов седых взыскательный наставник.
Припудрит нос, припорошит виски,
Захлопнет двери и закроет ставни.

А позже гостьи будущих балов
(Свидетельницы Вашего визита)
Решат, что Вы известный острослов,
А может, гениальный композитор

И автор Петербургских оперетт,
Забытых Невских опер и симфоний.
А Вы в сутане черной на заре
Растаете на общем белом фоне.

ЯПОНСКАЯ ОТТЕПЕЛЬ

Стало просто и пагубно, гибельно скользко.
Очарованность скрыта под слоем песка.
Снова пробовать воздух тревожно:
плюс сколько?
И нетронутый снег в подворотнях искать.

Ухватиться за меч проходящего мимо,
Удержать равновесие: в теплом аду
От паденья неловко спасает Мисима
И уходит по лужам на тающем льду.

Все кренится, забыв о родстве с вертикалью,
Вновь ища виноватых, но не находя.
А циклоны-виновники тихо икают.
Выливая каскадами струи дождя.

Даже мысли скользят в никуда. И измором
Брать теперь каждый метр ледяной мостовой.
Только, кажется, эта январская морось
Просто поводом призвана стать для того,

Чтоб всю ночь расточать комплименты Мисиме
И пытаться застыть не во льду, в янтаре.
Ведь что может быть, в сущности, невыносимей,
Чем внезапно нахлынувший дождь в январе?

* * *

Окончанье апреля – приют холодам,
Неуспевшим до срока, отвергнутым стаей,
Долго шедшим сюда по размытым следам
Позапрошлой зимы. Календарь не листая,

Не понять пустоты побелевших равнин
И смятенья, как перед разлившимся Нилом.
Виновато разводит руками раввин,
Ощущая причастность к неведомым силам.

Эти дни озаглавлены вздохом зимы
И нетающим снегом в квадратах колодцев.
И опять о набеге великих хромых
Беспокоятся тени земных полководцев.

Не оставлено места в истории лет
Для сомнений, тревог, беспричинной печали.
Лишь апрельская зябкость смогла повелеть
Прикоснуться к тоске. Неохотно встречали

Беспокойных посланцев холодной земли,
Вновь заставивших долго искать среди сотен
Незнакомых, забытых, неузнанных лиц
Одичавших охранников белых полотен.

ПОЛЯРНЫЙ КРУГ

Избавленьем от жарких заклятий соседнего юга
И пристанищем зим чуть надменных,
                                    но мягких, как вата,
Ожидаемо стало пространство полярного круга,
Неподвластное видимой точности
пи-эр квадрата.

Здесь царит удивительно крепкий
                                    союз светотени
И свободного времени, склонного видеть пороки
В повсеместной привычности
                                    суточных переплетений
И отведшего ночи и дню очень странные сроки.

Пролетит на метле госпожа
                                    или вспыхнет болото –
Ареал заколдованный вьюжная скроет портьера.
У запретной черты раскаленный
                                    неузнанный кто-то
Будет вновь остановлен
                                    невидимой тенью барьера.

Не проникнуть, должно быть,
                                    и ночью в холодные недра,
Вынимая пригоршни земли постепенно,
                                    послойно.
Мерзлота – только повод для тех,
                                    кто попотчеван щедро
Строгой магией неощутимой границы условной.

* * *

Снова вьюга заметает лица.
Каждый день, как жалкий фельетон.
Ты идешь по улицам столицы,
Пряча крылья в рукавах пальто.