Наталья СКАКУН

ДВА РАССКАЗА

В ЁЛОЧКАХ

Поселок торчал как оголенный пуп среди тайги. При советах, которые сроду ни с кем ни советовались, решили вдруг: а вот пусть здесь будет леспромхоз. Дерева тут: руби – не хочу. И называется пусть красиво  – Ёлочки. Настругали двухквартирных приземистых домов, заселили набежавшими новоселами. Те принялись плодиться: детский сад понадобился, школа, больница. Образовалась в Ёлочках натуральная жизнь, и даже лучше чем где-то – снабжение было специальное в виду труднодоступности места и тяжелого лесоповального труда. Сюда даже японские товары завозили. Местная молодежь воображала о себе в нейлоновых разноцветных куртках “Chori”– благо постыдные отечественные резиновые сапоги скрывала тягучая, липучая, приставучая грязь. Сообщение с Ёлочками зависело от настроения погоды. В добрую погоду можно было добраться на тракторе или на катере по реке. А в злую погоду Ёлочки становились отрезанным от белого свету ломтем. Чаще погода была не в ударе. Но и желающих скататься до Ёлочек было мало. Разве какая настойчивая проголодь за банкой тушенки притащится. Потом утрамбованные тушенки, сладкие, тягучие сгущенки и японские куртки враз закончились. Леспромхоз закрыли, технику, оставшуюся от стихийного разграбления, вывезли. А на разграбленной кой-кто смышленый стал вдикую валить лес. Лес-то ведь никуда не делся. Его как было не вырубить, так и осталось.
И стал народ в этом диком краю дичать, будто с горы покатился. Сначала напал на Ёлочки запой. Года три пили не просыхая, даже не выправляли народившимся детям свидетельств. Удивлялось потом государство, откуда у него неучтенные дети взялись. После запоя наступил исход – повалили из Ёлочек все, кто имел имущества хоть на тракторную телегу и деньжат хоть на соляру. В Ёлочках остались голые, пьющие, старики и любители природы. Последние ходили с блаженными улыбками под воздействием окрестной красоты, пристукнувшей их еще по приезду. Эти были интеллигенция. Последним пришел страх.
Но сначала пришел Геннадий Голованин. Шел он через дальние лесоучастки, вдоль реки Таежки, а не как все люди по доколенным лесовозным колеям или же на катере. Из каких мест он прибыл, Голованин не объявил, но по всем приметам выходило, что из мест не особо отдаленных. Наколками он был расписан как гжель: синим по белому. Пришел он, все видели, с голыми пустыми руками, но уже через месяц ходил по Ёлочкам с дробовиком, паля в окна брошенных домов. Сказал, что ищет квартиру без крыс, чтоб тишина в ней была как в карцере. Поселился он в самом крайнем доме, за которым еле шевелился ручей, перепоясанный тоненьким ремешком мостка. Этот мостик Голованин потом разобрал на дрова. Любимым задельем Голованина было сидеть на берегу с какой-нибудь ерундой и ждать городскую “Ракету”. У “Ракет” в Ёлочках исторически сложилась стоянка. Прежде было ей объяснение – леспромхозовский магазин (да и люди, бывало, в город плавали). А сейчас осталась одна тра

диция. “Ёлкари” наседали на “Ракеты” с черемшой, соленой и свежей рыбой, с серой, кедровым орехом. А Голованин мог и книжку принести, и иконку, в пустом доме подобранную – он мигом обшарил все брошенные человечьи гнезда. Два месяца сидел с дробовиком и побитой молью медвежьей шкурой. Смотрите, мол, какой я знатный охотник. А шкура-то была не его! Выиграл он ее в карты у пенсионера Кондратьева – настоящего охотника. Мелкими дарами природы он тоже не брезговал – снимет у кого-нибудь из-под навеса проволочку с сушеными лещами, повесит себе на грудь, и вот он уже знатный рыбак. А, если кто узнает своих лещей в морду, то тем Голованин грозится их же морду набить за навет. “У тебя ни сетей, ни удочки!” – пытались уличить Голованина. “А откуда вы знаете, как я ловлю?” – окоротил Голованин, – “у меня, может, секрет есть”.
Тут один из убежденных любителей природы решил в Ёлочках ларек открыть. Автолавка уж до того нерегулярно ходить стала – неделями без соли и сахара сидели. Так как в прошлом был новоявленный коммерсант инженером, то и рассчитал все досконально. Вычислил центр поселка, чтоб обеспечить покупателям равные условия, и там поставил бревенчатую избушку с высоким крыльцом. Назвал свое заведение “Ёлочка” и торжественно усадил по бокам по маленькому одноименному деревцу. Потом его жена с дочкой укатали теремок зеленой краской, так что запах позабытого новья стоял на весь поселок. Наконец, собранная инженером самоходка привезла первую партию товара, которую в тот же день и раскупили. То немногое, что осталось в “Ёлочке”, украл Геннадий Голованин. Кража была совершена им смело и с цинизмом – сбил ломом замок и все. Инженер сам раскрыл преступление, придя к Голованину домой. Голованин был пьян и сыт, в очень хорошем настроении.
– Я на тебя заявление напишу! – строго предупредил его инженер.
– Пиши, – посоветовал ему и Голованин, – а я твою “Ёлку” сожгу.
– Тебя посадят, – указал логически мыслящий инженер Голованину.
– Ты пиши-пиши, – ободрил его Голованин, – а там увидишь.
Инженер и коммерсант – не последний же человек, написал заявление в милицию. Через неделю после кражи в Ёлочках опасливо появился молодой милицейский человек. Побродил вокруг “Ёлочки”, сходил к Голованину. После Голованина начал шастать по домам и предлагать добровольно выдать незарегистрированное оружие. Набрав штук пять стволов, вприпрыжку ускакал к катеру, его поджидавшему. А инженеру пришло письмо с отказом в возбуждении уголовного дела в отношении гражданина Голованина за недостаточностью улик.
– Я же сам видел, как он мою водку жрал! – бесился инженер, – они б еще через год приехали.
Но инженер еще только попискивал – вот мужики, “добровольно” сдавшие оружие, те да – базлали так базлали. Все прямо указывали на Голованина, что это он их менту застучал, и так сам отмазался. Голованин после гонки разоружения убрался на делянку, типа подзаработать. И тут сгорела “Ёлочка”, новенькая с иголочки “Ёлочка” сгорела как церковная свечечка с двумя своими живыми тёзками. В выверенном и рассчитанном центре поселка сгорела, и никто не видел поджигателя.

Скачать полный текст в формате RTF