Анатолий СТАРУХИН

ЧЕЛОВЕК
С ГЕРБОМ НА ЛБУ

– Просто человек, я бы сказал. Старый... Вот и все. Ни с кем дружбу не водит. Потому и информации у нас – ноль. Валандался вроде со сторожихой на рыбобазе, но она умерла уже несколько лет тому... На маяке сидит, может, лет тридцать – точно никто не помнит. Служба бирючья, одинокая, удаленная от мира, потому его люди и не знают. Он кепку и шапку надвигает на самые глаза, словно глаза прячет, прихрамывает на левую ногу – основные приметы... – капитан милиции Селявенко, квадратный дуболом лет сорока заглотнул пива из ребристой кружки на полный вдох бочкообразного чрева, пристально глядя на напарника Степу. – Как ни крути, все версии прут к нему на маяк. В нашей, брошенной всеми Океании, такого еще не случалось. Какой подонок посягнет на ребенка? Нашим лишь бы нажраться... Маньяков на острове не водится – я тут всех не хуже рентгена вижу...
Семен Иванович, начальник следственного отдела районной милиции Крайнекурильска, городишка барачной внешности на севере гряды Курильских островов, пытался высечь в собственном мозгу искорку догадки на предмет случившегося намедни загадочного преступления. Он вяло ждал ответного импульса со стороны подчиненного, младшего лейтенанта Степана-Степы, в связке с которым они и обязаны были решить задачу высокой сложности.
Они сидели под слегка разогретым тентом летней веранды единственного в богом забытом городишке кафе, улучив минутку насладиться кратковременной летней благодатью самой восточной точки страны.
А произошло в Крайнекурильске невероятное: у гражданки Марины Логушковой едва ли не со двора кто-то украл ее единственную семилетнюю дочку Аленку. Вчера женщина в отделении милиции три часа закатывала истерики, пока ее не спровадили на милицейском “уазике” в больницу. Что она могла сообщить? Белокурая Аленка одна играла в “классики” за изгородью на лужайке. Ей в школу осенью. Мать позвала дочурку обедать, та не откликнулась. Соседи никого постороннего даже случайно не зафиксировали... Все.
С веранды кафе на отдаленном высоком и голом мысе большим ржавым штырем в бревне торчал старый маяк. Еще он напоминал бездымную трубу секретного подземного завода. Селявенко, глотнув пива, заданно кидал хмурый взгляд на этот подогревающий его злобу объект. При этом он невольно обхватывал двумя пальцами, напоминающими пальцы надутой резиновой перчатки, дуло пистолета, постоянно выползающее из-под партикулярного пиджака. Он жаждал поскорее свидеться со смотрителем и приподнять с его лба глубокой сковородкой сидящую кепку, чтобы заглянуть в обессмысленные одиночеством глаза.
– Ты знаешь туда тропу? – кивнул на отросток маяка молодому напарнику Степану.
– А чего не знать-то, хаживал с девками по крутоярью... Вдвоем пойдем-то?..
– Одна голова – хорошо, а две – это уже облава... Ты улики вокруг станешь высматривать, а я башню

прощупаю, да разговор поведу. Непростой он человечек, копыто ему в дышло... А для нас главное – ухватить улику...
Пути было до двух верст с гаком. Тощий прогонистый лейтенант сокращал расстояние легконогой цаплей. Капитан осаживал его: “Не скачи, кое-что сообщу тебе... Зовут его чудаковатым именем Рэм, по отцу Никанорыч, а фамилия прямо передовая, радость содержит – Удачин, 71 год...
– Стало быть, удача у него всегда в кармане вместе с паспортом?..
– Ага, угадал. На Соловках, да в других курортных местечках оттягивался, не поверишь, полный четверик!
– Фью... Скорее, Неудачин... Значит, точно он, кому ж еще заныкать-то девчонку...
Но на маяке, в каморке, хоть и топорно обустроенной, но даже приятной по уютности, пыл сыскаря Селявенко стал выходить из него пустым паром. Начало рисовалось, правда, устрашающе. Капитан поздоровался с хозяином “океанского фонаря”, крепким и рослым стариком широкой кости, без бороды и даже усов, с колючим огоньком в прикрытых заросшими бровями серых, если не бесцветных глазах, показал удостоверение. Смотритель на ксиву никак не отреагировал. На землистом морщинистом лице ни один прожилок не напрягся. А капитан вихревым взмахом сорвал с его головы тяжелую суконную кепку и чуть не присел, по-бабьи охнув и сразу онемев.
На лбу старика открылась большая, круглая, густо-синяя, почти черная печать. Нет, это не печать, это искусный, настоящий... герб Советского Союза! Даже проникающие едва ли не до костей продольные морщины лба не искажали и не портили точных деталей великого знака геральдики.
– Эко чудо... Кокарда на лбу. Кто ж ее подарил тебе?..
– Родился с ней, – отрезал смотритель, глаза его переналились звериной, беспомощной страстью на мента – с такими, как он, жизнь хозяина маяка и прежде, похоже, надолго не разводила.
А дальше – так, пустое. Никаких признаков постороннего, не то чтоб малого, человека. Будто по припорошенной пыльцой частице планеты вокруг маяка долгие годы вообще никто не хаживал, кроме единственного гражданина с гербом на лбу. Нашел Селявкин ружьишко за односпальной железной койкой, тулку-двустволку безкурковую. А толку? Удачин на все вопросы отвечал, будто каждое слово за золото продавал: не знаю, не ведаю, не видел, я тоже казенный человек, как и ты, ружье в описи имущества маяка числится...

Скачать полный текст в формате RTF