Иван ДЕНИСЕНКО

МОЁ ПРИЧАСТИЕ – ОЛЕНЬЯ КРОВЬ

* * *

Мы полцарства не меняли
на коня.
К телефону? Не меня ли?
Не меня.

Мы гитарами звенели
на окне.
Позвонили? Не ко мне ли?
Не ко мне.

А богиня оказалась
столь земной!..
На край света отказалась
вслед за мной.

А, плевать! Богинь немало
на земле.
Были б только чай да сало
на столе,

друг с гитарой, песнь в миноре,
ветр степной...
Постучали. Не за мной ли?
Не за мной...

* * *

Великий город! Бьётся мерно
В гранит упругая волна.
Я вырос до твоих размеров;
Мы одномерки, старина!

Пред серой глыбой неживою
Затеплил я свою свечу;
За эту избранность с лихвою
Я одиночеством плачу.

Ты одного отвадил друга,
Другого сбил с его пути,
А третьему, что прибыл с юга,
Не дал и вовсе подойти.

Зато теперь ярмом на вые
Висят, подарены тобой,
И эти улочки кривые,
И эти тени неживые,
И коммуналок домовые,
И всадник с ищущей рукой...

Но у меня претензий нету,
Не злись, обиженно сопя:
Подозреваю, что по свету
Бегу я только от себя.

А коли так – расти продолжу,
Врастать и в камень, и в волну;
Пробью собой событий толщу
И этой жизни глубину.

Когда ж от силы занеймётся,
Вздохну светло и глубоко...
Гранитный берег всколыхнётся,
И ветер в небе задохнётся,
И загустеет, и свернётся
Июльской ночи молоко...

* * *

А дым
              из трубы вырывался,
                            как дерзкая прядь,
В краю
              больных поясниц,
                            суставов, коленей,
Где мы,
              выполняя какой-то
                            дремучий обряд,
Засовывали руки
              в горячий живот
                            олений.

Там женщины
              были покорны,
                            а ночи – длинны,
И кровью, как миро,
              пропитаны дни
                            и недели.
И падали звёзды
              на белое тело
                            страны –
Такой беспокойной
              в своей одинокой
                            постели.

* * *

Весь мир утыкается
              в Новый Навет.
Драконовы зубы –
              в недавнем посеве...
А я, утопая,
              хватаюсь за ветвь
Железной дороги,
              идущей на Север.

Всех ваших смыслов –
              фальшив покров,
На ваших улицах
              сдохла поэзия.
А моё причастие –
              оленья кровь
И в горло – на закусь –
              мороза лезвие.

Дрожат ресницы,
              пустыня спит,
Болот отёки
              в снега укутав...