ДиН библиотека современного рассказа

Мария АСТАФЬЕВА-КОРЯКИНА

Я И ВО СНЕ О НЁМ ПЛАКАЛА ГОРЬКО...

Однажды пришла к нам знакомая – она работала оператором на почте и мы с нею часто встречались, то на почте, то в магазине или просто на улице. Между нами зародилась взаимная симпатия. Она недолго у нас посидела и, помедлив, показала мне отрез чёрной чесучи, купила, говорит, ткань, чёрную, очень хорошего качества, хотела себе сшить платье, но пока собиралась – думала, а тут непредвиденный расход, деньги понадобились.
– Я о вас подумала и вот принесла...
– Может, купите? Красивое платье может получиться.
Я подержала в руках, поразглаживала материал, на себя прикинула и сказала, что с радостью куплю. Когда она назвала цену, я достала кошелёк с деньгами, отсчитала и поблагодарила её. Про себя всё-таки подумала, что с мужем-то не посоветовалась, но нам как раз выдали премию за квартальный отчёт и всё получилось как нельзя лучше!
В то время по телевизору часто показывали Лолиту Торес. Она выступала то с джазом, то под гавайскую гитару. Симпатичная, стройная, голосистая, на ней туфли – лодочки и чёрное платье – юбка “солнцем”...
Я несколько раз посмотрела материал, ширина ткани покройная и юбка “солнцем” свободно “проходила”. На другой день, по старой памяти, зашла в швейную мастерскую, увидела закройщицу Асю Козлову, сказала, что поговорить бы надо. Подошла к её столу, она отодвинула лежавшие на столе лекала, порассматривала материал, чуть подумала и сказала, что очень красивое платье может получиться. Фасон-то уже придумал? Я кивнула, а она с полочки взяла общую тетрадь и сказала:
– Ну, давай сниму мерку.
Спросила про фасон и принялась обмеривать меня, как говорится, вдоль и поперёк, и записывала в тетрадь, наговаривая себе: бёдра, объём груди, талия, длина, плечи, рукав три четверти... И сказала:
– Приходи завтра. Я во вторую смену буду работать. Как сможешь, так и приходи.
В этот раз я не очень решительно взялась за шитьё, однако сверяла размеры. А когда Виктор Петрович уехал на рыбалку, я, то надевая халат, то снимая, смётывала выкроенное платье и потому старалась всё делать тщательно, особенно угадать проймы рукавов, чтоб шов ко шву, чтобы нигде ни лишней складочки или натяжки. Всю намётку делала с изнанки – стёжки белые хорошо обозначали намётку, чтоб потом, когда всё прошью на машинке – не пришлось бы пороть – переделывать. Когда платье было полностью смётано, осторожно надела и удивилась радостно – всё получилось наилучшим образом, а мама бы оглядела и сказала: “Как влито!”
Накормив ребятишек, отпустила играть на улице, а сама прибрала на столе, поставила машинку – и заст

рекотала машинка весело, швы ложились хорошо. Однако, намётку убирать не торопилась – мало ли. И ворот “карэ” получился что надо, сверх всяких моих ожиданий: и вытачки на месте ровненькие, и рукава вшиты ровно.
Оставалась ручная работа: подшить ворот, рукава, и подол – любо-дорого посмотреть. Шитьё я на время отложила, машинку убрала на место и принялась за домашние дела: протёрла окна – они выходили на дорогу и оттого пылились постоянно. Принесла ведёрко с готовой уже извёсткой и, тоже привычно, побелила печку, и она сразу преобразилась, сделалась беленькая, как умытая.
Явились ребятишки, голодные, конечно. Подживила в подтопке огонёк, на сковороду мелконько накрошила солёного сала, растопила до шкварок и обжарила картошку. Ребята мигом управились с едой, повеселели, напились квасу и снова собрались было на улицу. Но я их попридержала, велела протереть обувь и составить у порога, сказала, чтоб собрали бы чулки, рубашки выбрали бы чистенькие и глаженые, чтобы не искать утром, когда в садик идти. Перед сном окатила всех по очереди.
Все притихли, уселись перед телевизором, смотрят передачу и то смеются громко, то переживают... Я тоже своё приготовила, в чём завтра пойду на работу.
Две ночи напролёт я “козлила” подол платья – “солнце” же! Я не торопила себя, хотя, видит Бог, как мне не терпелось увидеть своё желанное платье на себе, ощутить прохладу ласкового прикосновения к телу. При мысли об этом у меня начинало как бы сводить лопатки. От этого, едва ощутимого, томительно-нежного прикосновения его к телу...
Когда Виктор Петрович был дома, я, улучшив подходящий момент, надела это дивное платье, обула не самые лучшие туфли (какие уж были) и предстала перед мужем во всей красе. Он громко восхитился, поразглядывал мой наряд, велел повернуться то одним боком, то другим... Увидев на ногах совсем не подходящие к красивому платью, ношеные туфли на венском каблучке, вздохнули и негромко сказал, что к такому платью эти твои туфли, увы, не годятся... Вот лодочки бы... А платье получилось очень красивое! Ещё спросил, когда я успела его сшить-то? Ночами не спала? Я только собралась сказать, что шила между делами, но ребятишки тут же меня выдали: – “Она нам велела спать, а сама всё шила и шила”... А насчёт туфель я хотела подсказать, что можно заказать в сапожной мастерской, но он кивнул на мои туфли и отмахнулся.
– Ну ладно. Не последний день живём, и туфли-лодочки мы тебе купим.
Время идёт. Живём по-прежнему более чем скромно, но в долги не залезаем.
Крёстная моя прислала открытку, чтобы приезжали в гости, если есть с кем ребятишек оставить. Я поблагодарила тоже открыткой, что, к сожалению, приехать пока не можем: Иринка приболела, а Виктора Петровича отправляют в командировку...
Насчёт командировки я придумала. И ребятишки, слава Богу, здоровы. Просто пока с деньгами было затруднение, да и подарочки бы купить надо, если ехать...
Туфли-лодочки мы всё-таки купили и вскорости я обновила своё платье – мы с Виктором Петровичем