Евгения БАСОВА

ТАКИЕ НЕЖНОСТИ

– Жили как в пионерском лагере, представь...
– Это в палатке, что ли?
– Да нет же, в доме... – мама теряется. – Но все равно... Знаешь, точь-в-точь, как в пионерском лагере. Ну, это, атмосфера... такая же была. Разве что пастой друг друга не мазали...
– А ты что, была когда-то в пионерском лагере?
– Нет, не была. Но я слышала – там по ночам мажут друг друга зубной пастой... Разве нет?
– Так вы, что ли, мазали друг друга зубной пастой?
– Нет... Я же говорю тебе: жили как в пионерском лагере, разве что пастой друг друга не мазали...
Это мама пытается рассказать дяде Игорю, как жили они с отцом когда-то раньше – давно, давно – и Мишка не поймет, зачем ей нужно все объяснять. Вот Мишка бы не стал, даже если бы его просили. Он вообще мало с ним говорит, с дядей Игорем. Тому, что ни скажи, он не поймет и будет задавать глупые вопросы – мамке только и знай на них придумывать ответы. А Дашка еще перебивает, не дает ничего толком объяснить:
– Мама, ну, мам! Там, где мы жили, у нас был котенок?
Дашка хочет котенка, мама не разрешает – какой там котенок! Люди заводят кошек, когда им больше не за кем убирать и не за кем подтирать лужи, и миски мыть, а всего этого им очень хочется. Мало ли у кого какие странности! А еще им охота тратить деньги на какой-то там особенный кошачий корм, а это и вообще было бы глупо...
– При нашей-то бедности... – начинает мама тянуть подхваченную где-то фразу, и не закончит ее, запнется, остановится – забыла, как дальше, что ли?
А Мишка тут как тут. Он помнит – там дальше – “такие нежности”. И он всегда подсказывает маме:
– Такие нежности!
Но мама, как услышит его, сразу смеется.
– Скоро у тебя будет кое-кто получше котенка, – обещает она Дашке.
А та и верит. Получше – значит, получше! Дашке, в общем-то, и все равно, кого ей принесут. Главное, будет кто-нибудь пушистый, причем твой собственный, чтобы самой наливать ему в блюдце молока и спать с собой укладывать. Она ведь не сразу стала хотеть котенка. Сначала просила слоника – ну, только совсем маленького, – или коалу, или уж мартышку. Но Мишка ей сказал: мартышек и слонят на свете не бывает. Тем более каких-то там коал. Они все только в книжках или в кино. Вроде как Терминатор или Кощей Бессмертный. Или как путеводный клубок, который сам тебя ведет, куда тебе нужно.
Мама говорит, им бы сейчас такой клубок.
Но клубки тоже – выдумка. Их нет.
Зато кошки бывают. С этим уж не поспоришь.
Кошек во дворе сколько угодно. Черные, серые, белые, рыжие, полосатые... Вот Дашка и стала мечтать о котенке. И мама, вроде бы, и обещает ей.
Жди, Дашка, жди!
Мишка смотрит на мамин тугой живот – мячик, обтянутый пестрым платьем. Он помнит, у нее уже был точно такой же мяч, и ступала вот она так же мед

ленно, тяжело, и в слезы ее бросало. А то вдруг, наоборот, начинала хохотать – и он не понимал, почему.
В общем, глядишь и не знаешь, чего от нее ждать.
Когда там внутри была Дашка, мама запросто могла дать Мишке подзатыльник. Он не забудет, как однажды она привязалась к нему: где колготки?
Он ясно говорит ей: “Нету их”, а она все-таки отыскала эти колготки, смятые, за плитой. Это он их туда нарочно засунул, чтоб мама не догадалась, что он на прогулке в детском саду в лужу залез.
Как-то она уже давала ему по одному месту, когда он пришел в мокрых ботинках, а теперь могло выйти и еще хуже. Грязь за плитой успела засохнуть и склеить колготки в твердый комок, и мама с этим комком стала подступать к Мишке:
– За шиворот засуну!
Спасибо, отец выручил:
– А давайте все станем индейцами! О, сын мой, Сопливый Нос! Слышишь меня? Большое Пузо выходит на тропу войны!
Мама тут же уселась на стул и стала хохотать, забыв, что собиралась Мишке наподдать как следует.
– Как в пионерском лагере! Восемь лет прожили. И все – как в пионерском лагере... Ну, знаешь, неформальная семья...
– Так вы и не расписанные были?
– Ну почему? Расписанные...
Восемь лет прожили, так она говорит. А рассказывать про них можно вообще сто лет. Про каждый день в подробностях – про этот, и про следующий тоже, и еще потом про все другие дни. А можно сразу перепрыгнуть к тому дню, когда однажды вечером за папой зашли соседи, приятели, дядя Валера и дядя Костя. В руках у них были настоящие взрослые ружья. Мишка сразу понял, что это ружья, хотя даже не знал, что взрослые ружья бывают. Детские продаются в магазине игрушек. А взрослые – они только в фильмах про войну. Но дальше оказалось еще интересней. Папа сказал маме:
– Придется мне тоже пойти.
А Мишке сказал:
– Не ходи за мной.
Вышел из комнаты и вскоре вернулся тоже с ружьем. Выходит, оно было у них дома! Где, интересно, он прятал его?
Конечно, Мишка потянулся к ружью. А мама щелкнула его по носу, притянула к себе. Папа ушел, и больше они уже никогда его не видели.
Прошло еще время, и настал день, когда они долго ехали в грузовой машине, прямо в кузове. Мама, Дашка и он, и еще несколько его друзей, тоже с мамами. Были там и соседские мальчишки, Вася и Коля. Дети дяди Валеры и дяди Кости.
Мишка сперва обрадовался, но в кузове сильно трясло и быстро стало неинтересно. Многих детей рвало, и маму тоже рвало, и все перевешивались через борта машины, чтобы освободиться от того, что поднималось к горлу там изнутри. Все время хотелось пить, но почти вся вода быстро выливалась из тебя за борт. Машина продолжала идти вперед, и вокруг не было уже ни домов, ни деревьев.
Потом, мама говорит, они еще летели в самолете. Но этого Мишка уже не помнит, и получалось обидно: как будто самолетов вовсе нет. Есть только те, что в небе, высоко. Их даже почти не видно, а видно только след, который они там оставляют, в небе.

Скачать полный текст в формате RTF