Дмитрий ФАЛЕЕВ

СНЕЖА

(отрывок из романа
“Холодное пиво в солнечный полдень”)

“Когда ж красавица пройдет
Перед тобой под маской черной
И руку с нежностью притворной
Многозначительно пожмет, –

Тогда ослепни и пылай! –
Лови летучие мгновенья
И на пустые уверенья
Минутным жаром отвечай!”
Яков Полонский, “Вальс “Луч надежды”

Долгое время у меня не было девушки. Люба не в счет. Она не девушка, а прожиточный минимум.
А все потому что я был излишне робок.
Один мой приятель – из бандюков – как-то раз на танцполе втюрился по уши в одну изломанную блондинку. Он мог подарить ей миллион алых роз и покатать на плавном и бесшумном лимузине, похожем на электрического ската. На крайняк, угостить хорошим кокаином. Вместо этого он отвел ее в уголок и изрек: “Нюра! Не упрямься и будь моею!” Тут выяснилось, что у Нюры уже есть парень – студент – хороший, умный, безработный. Но она ему все равно не изменит. Тогда мой приятель сунул руку в карман пиджака, достал гранату, взялся за чеку и сказал: “Или со мной, или ни с кем!”. Теперь она живет с ним, оба счастливы и, видимо, собираются умереть в один день.
У меня, к сожалению, не было ни гранаты, ни характера, ни даже повода, чтобы совершать столь значительные поступки, но вот однажды...
Мы сражались с пивом в сквере у худучилища и одна девушка, по кличке Апельсин, вдруг предложила: “Поехали ко мне”. Из неприкрытого пупка у неё торчала бликующая металлическая хренька.
– С тобой – хоть на край света, – ответствовал плечистый боксер голосом густым и богатым отменной мужланской галантностью, ясно дающей понять, что он не прочь видеть Апельсина в своей постели с задранными ногами. Этот боксер постоянно создавал вокруг себя энергичный, неостроумный, однако, веселый шум, за это его и ценили. “На край света” твердо ассоциировалось у него с упорным и трудоемким сладострастием в доме № 47 по улице Велижской. Тогда все битком набились в бордовую “ауди”, и только я воскликнул печально:
– Куда вы, гардемарины?!
– Айда с нами! – наперебой завопили из кабины, но печаль моя была слишком высокомерна – я остался сидеть верхом на скамейке.
– Пусть его, – равнодушно заметил Апельсин, принадлежащий, вероятно, к тому типу девушек, которые, пока обращаешься с ними пристойно, в упор не видят в тебе мужчину, но стоит пожамкать им ляжки – тают, как медузы, выброшенные на пляж.
– Алешка! Корсак! – с надеждой закричал я, но “ауди” стремглав сорвалась с места. Подсвеченные билборды и огни реклам расступались перед нею, неоновые насекомые букв кувыркались по сторонам, поток воздуха приподымал волосы на головах и тур

булентно завинчивал их. Еще они картинно так отхаркивались, не размыкая губ, через приоткрытые окна. Из колонок гремело тотальное “Satisfaction”.
Тут я заметил, что справа от меня, на углу скамейки остался еще один в спешке забытый комочек.
Звали ее – Снежанна.
Люди не знали красавицы большей “от Волги и Дона до Савы, Моравы и Дравы”. У нее было тонкое изящное горлышко, как у эллинских винных сосудов – и может, на это я и повлекся.
Она спросила, как меня звать.
– Дмитрий.
– А ты кто?
– Я бог.
– Га-га-га! А еще кто-нибудь об этом знает?
– Нет. Я бог Скромности.
Между нами затеялся оживленный разговор. Я должен был убедиться: соответствует ли она моему идеалу. Вообще-то моему идеалу несложно потрафить: девушке достаточно согласиться. Впрочем, немногие из них решаются привлекать мужчин хоть чем-то иным. Так вот, Снежанна в десять раз превзошла все мыслимые идеалы. И раза в два-три идеалы немыслимые. Я знаю, что дистанционный пульт к незнакомкам – халявное алкогольное пойло, и, вскоре опустошив кошелек и резерв терпеливости, завопил: “Несравненная! Даждь нам днесь”. Но во всех “даждь нам днесь” мне было категорично отказано.
– Ты плохо кончишь, – предупредил я, а про себя возмутился: “Нашлась задавала! звездунья! Пустышка пучеглазая!”
Я немедленно остыл к ней и даже не пошел провожать, но на следующий день Снежанна первой подошла ко мне в Универе: “Митька, как я рада видеть тебя!”. И сразу снова стала самой прекрасной на свете! В ее красоте не было ничего от безумия, но и от казенной сметы в ней тоже ничего не было. А характер так вообще золото! Еще она была маленькая и первое время запрещала мне платить за неё в общественном транспорте. Появленье Снежанны всё вмиг преображало, всем делало лучше. Она была приветлива, нежна, кокетлива, но очень невинно и естественно; поводила плечами, как пава, а одевалась строго. Слушала “смэшиков” и “Зверей”. Волнистая завлекалка ниспадала от челки до носа. В полном смысле – классика жанра. К тому же романтики влюбляются в лица, а её лицо было полно улыбок, как сачок бабочек.
Я сочинил самые воздушные из своих стихов:

Скачать полный текст в формате RTF