Илья ФОНЯКОВ

СВОЙ МАРАФОН БЕГУ...

ВОСПОМИНАНИЕ О КУЗЬКИНЕ И МОРКОВКИНЕ, ИЛИ: ВСЕ ИМЕНА ПОДЛИННЫЕ

Опять возникнет прошлое в тумане,
Едва пригубишь праздничный стакан:
Я молод, собран, и лежит в кармане
Командировка в город Абакан.

И на ботинках новеньких подковки
Мой каждый шаг фиксируют, звеня,
И два поэта – Кузькин и Морковкин,
Я знаю, ждут в том городе меня.

Мы загудим! И не томатным соком
Наполним емкости не раз, не два.
Но будут споры только о высоком,
Лишь о высоком будут все слова.

“Не пожалеем искренних усилий,
Не посрамим достоинство и честь!
Все впереди, а что там до фамилий –
Прославим в меру сил какие есть!”

Среди немыслимого ералаша,
Скрепляя единение сердец,
Прочтет свои стихи Морковкин Саша,
А Миша Кузькин скажет: “Молодец!” –

Мы корчуем тайгу, рубим уголь и лес,
В боевые дозоры даем пополненье.
Неужели однажды придут в Горсобес
Старики тридцать третьего года рожденья?

Пойдут года, не зная передышки
И не давая передышки нам.
И где-то на подходе к третьей книжке
Друзей потянет к звучным именам.

Условностям подыгрывая светским,
Освоив пристоличные края,
В печати Кузькин станет Воронецким,
Морковкин – Богучаровым,
лишь я
Останусь тем, кем был, хотя на плечи
Все тяжелее давит бремя лет.
А где ж друзья? Те странствуют далече,
А тех уж нет, как говорил поэт.

Но кажется порой, что вновь я молод,
И ни за что подаренный значок
“Отличный пограничник” вновь приколот
На мой партикулярный пиджачок.

И на ботинках новеньких подковки
Мой каждый шаг фиксируют, звеня,
И два поэта, Кузькин и Морковкин,
Как прежде, в Абакане ждут меня!

ПРЕДЛОГ

Все привыкнуть не могу поныне
К новому стандарту: “В Украине...”
Почему-то в наши времена
Братьев наших ущемляет крайне:
Говорят “в Германии”, “в Иране”,
“В Люксембурге”, а про них вот – “на...”

Что ж, и мне, выходит, обижаться:
Есть французы, немцы и канадцы,
Украинцы – близкая родня,
Юкагиры, чукчи, алеуты,
Но не оказалось почему-то
Существительного – для меня,

Только прилагательное: русский,
Словно с недодачей, с недогрузкой,
Но притом уже который век
Недосказанность не задевает,
Потому что подразумевает
Существительное – человек.

Русские, китайцы, турки, греки,
Как нам сделать, люди-человеки,
Чтобы между нами встать не смог
Никакой овраг с густой крапивой,
Никакой дурак честолюбивый,
Никакой падеж или предлог?

ТЕЛЕФОН

Только сел за работу, и сразу – трезвон,
Разговор бесконечный. Досада, помеха!
Убеждали сто раз: “Отключай телефон!”
Я, признаться, попробовал. Но без успеха.

Тишина обступила. Но в той тишине
Почему-то потерян я был, неприкаян,
Не собраться, не сосредоточиться мне,
Я – как будто не я, сам себе не хозяин.

Ощущаю себя виноватым: а вдруг,
Чертыхаясь, не может ко мне дозвониться
В этот день издалёка приехавший друг?
И белеет бездарно пустая страница.

В отключенности, как в батискафе Кусто,
В сурдокамере, где бесконечны мгновенья,
Я и вправду не я, я – никто, я – ничто,
И кому интересны мои откровенья?