Юрий АСЛАНЬЯН

ПАМЯТИ ОТЦА

ЗА ПОЛЮДОВЫМ КАМНЕМ

Доставай папиросы сухие,
разливай по стаканам спиртное.
Говорят на дорогах России,
будто время пришло золотое.
По Полюдову камню туман
поднимается в небо хмельное.
Пьет армянский герой, партизан,
награжденный Полярной звездою.
Опускает граненый стакан
аккуратно на плаху рассвета.
Пьет за славных людей, за славян,
за армян, за евреев завета.
И потом, не дождавшись ответа,
пьет за всех, кого ждет пересуд, –
почему, говорит он, поэты
на земле этой мало живут?
Кто не пашет, не пишет, не любит,
тому зубы и перстни за труд?
Жадность фраера, может, погубит,
если прочие раньше умрут.
Кто пригубит, того приголубит
самородный сгорающий спирт,
за Полюдовым камнем остудит
и Полярной звездой наградит.

* * *
Послушайте меня, враги народа,
я полковую музыку любил...
Я выходил на звук четыре года –
кто скажет мне, куда я выходил?

Вы хорошо писали марши века –
не хуже, чем “Прощание славянки”.
Труба звучала горлом человека,
идущего на вражеские танки,

бросающего личные останки
под гусеницы Вагнера и Баха!
Стучало сердце в ритме “Варшавянки”,
когда берлинку на рояле трахал.

Я с нотами шагал на штурм рейхстага,
и грохотала наша канонада...
И мне немного не хватило страха,
чтобы дожить до музыки парада.

* * *
Я иду по яйле –
С автоматом, в тельняшке.
Мне пятнадцать – вся жизнь впереди.
Может быть – впереди.
Может быть – позади.

А в какой-то стране
Через тысячу, может быть, лет
Сон пронзит до костей пацана.
Может быть – не меня,
Может быть – не меня.

И приснится ему,
что идет он по крымской яйле
с автоматом – на скорую смерть.
Может, песню запеть?
Или лучше не петь...

Я иду по траве,
По курумам, орешникам...
Ветер с моря – и хочется пить.
Может быть – покурить?
Может быть – и не быть.

А немецкая часть
Рвется к горному плато на смерть.
Не погибни, отец, пожалей пацана.
Понимаю – война:
Может – да, может – нет.

ВИШЕРСКИЕ ШОФЕРА

Мы – шофера, мы в декабре,
до крови примерзая к стали,
моторы, будто на костре,
ладонями отогревали.
Мы на коленях с топорами
стояли, руша гололед,
чтоб лесовоз прополз за нами
хотя б на километр вперед!
Мы часто поздно возвращались,
косясь на время по привычке,
и между век, чтоб не смыкались,
вставляли на рассвете спички.
Мы просыпались от удара,
когда, осклабившись сналету,
за лобовым стеклом волчара
скользил когтями по капоту!
Куда вела дорога эта?
Если вела она не в рай,
то выводила на край света,
не раз хватая через край.
В стакане плещется немного
мной не приконченной печали...
Так укачала нас дорога,
что и врачи не откачали.

ДЕСАНТНИК

Когда раскрылся парашют, тогда
Завис десяткой шелковой мишени
Десантник в небе страшного суда,
Чтобы врага поставить на колени.