Александр ЕГОРОВ
СПАСИТЕЛЬНЫЙ ОГОНЬ
ЛОТ
Я вытащил не тот у жизни лот,
Родившись возле гибельных болот,
Что позже назовутся Заболотьем,
Куда моих родных свезут под лед,
Трамбуя рямы самой крепкой плотью,
А лодырей оставят на развод.
О ПРЕДПОЧТЕНИЯХ
Любя кумыс, предпочитаю чай,
А сверх того – и крепкие напитки,
Как шайбу, вбросив слово невзначай,
Разогреваю с первой же попытки
Приятелей, философов лихих,
Писателей и журналистов чинных,
Которым подаю свои стихи
С наждачной, а не вафельной начинкой.
НА БЕЧЕВЕ
Как ни старались выпрыгнуть в длину,
С какой бы ни отталкивались кочки –
По-прежнему у времени в плену,
И приземляемся на той же точке.
Как ни ершили бы свои бока,
Ни выгибали сломанные спины –
Мы остаемся в сетях рыбака,
На бечеве родимой пуповины.
ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА!..
Вставая до свету, в окно
Посматривая, как в тетрадку,
Вдруг понимаешь, что давно
Душа привыкла к распорядку,
Раз заведенному судьбой,
Дремучей, первозданной ленью,
Что смрадный воздух над трубой –
Итог общественного тленья.
Шершавой пяткой пальцы трешь,
Граблями поясницу чешешь,
А иногда, как в раж войдешь,
В постели с девкой беса тешишь.
Хотя и зуб один во рту,
Как рваный бредень – кацавейка,
Пахать не хочешь на орду,
Оплата все равно – копейка.
КОНЬ БУЛАНЫЙ
Гуляет в поле конь буланый,
Копытом землю яро бьет,
А под курганом ветер пьяный
Песнь беспробудную поет.
О доле нашей горемычной,
Что перепахана межа,
На лавке спать вошло в обычай,
Пить до последнего гроша,
О том, что некуда податься,
Хотя и минула гроза,
Что мужики-христопродавцы
Пропили даже образа.
А по ту сторону кургана,
В давно заброшенном балке
Мудрец на лавке деревянной
Считает звезды в потолке.
СПАСИТЕЛЬНЫЙ ОГОНЬ
Водой залит овраг. На еле слышный шорох,
Как дробью по кустам, – тревожный крик ворон,
Чуть брагой отдает листвы подгнившей ворох,
Да нарастает голых сучьев перезвон.
Спускается туман в широкую лощину,
И скоро горизонт сомкнет со всех сторон,
Когда же обдерут последнюю лещину,
Умолкнет юный смех, деревьев тяжкий стон.
В покинутых полях не сыплет с неба манна.
Соединяя жизнь чудесною иглой,
Подобно маяку сквозь пелену тумана,
Спасительный огонь соперничает с мглой.
Пока до холодов есть две иль три недели,
А перелетных птиц печаль не так остра,
Надежда остается даже в бренном теле,
Душа спешит на свет, идущий от костра.
ТЕНЬ ТОПОРА
В льняной тиши под серым небосклоном,
Из-за раскисшей глинистой межи
Везут с полей последние суслоны,
Сам-пятерик тяжелой спелой ржи.
Низовый ветер стелется в заполье,
В ольховой пойме кружит воронье.
Там для заплота кто-то рубит колья,
Тяжелые сутунки на дранье.
В притопленном подшерстке краснотала
В бочажину луна глядит устало.
А за рекой, бедуя неповинно,
Ольхе и вязу верная сестра, –
От страха содрогается рябина,
Пугаясь даже тени топора.
ХАРОН С ВЕСЛОМ НАПЕРЕВЕС
Под голубою вышивкой небес,
Разбавленного женскими платками,
Плывет Харон с веслом наперевес,
Пытаясь состязаться с рыбаками.
Они ему кричат: “Ау! Сойди, –
С таким азартом, будто бы мальчишки, –
Проконапатим щели у ладьи
Пока судьба перетасует фишки,
А там уже посмотрим: кто – кого
Обгонит...” Над рекою далеко
Пронесся слух об этом состязаньи,
Где приз ценой не менее чем жизнь.
Как разминуться этими стезями,
Чтоб снова через год иль два сойтись?
г. Владивосток