Виктор КИРИЧЕНКО

ДВА РАССКАЗА

ЛАЙБЫ ДЯДИ СЛАВЫ

Дом родителей Витькиной избранницы находился на улице Толстого в заштатном райцентре горного Дагестана. Столь звучное наименование улицы, естественно, породило у героя-любовника определенные ассоциации, как выяснилось, совершенно не соответствующие действительности. Хотя как сказать... Дело в том, что Витька в суете своей к двадцати шести годам еще не сподобился прочесть у великого русского писателя что-нибудь, выходящее за рамки школьной программы. Скажем, того же “Хаджи-Мурата”.
Во всяком случае, неожиданного кунака приняли на улице Толстого с чисто кавказским радушием. Баранов, правда, на его изумленных глазах не резали, – за отсутствием таковых. Зато стол ломился от вкусностей чисто растительного происхождения, готовить которые, как выяснилось, потенциальная теща теть Лида была превеликой мастерицей.
А в чем был докой будущий тесть, Витька смог убедиться, едва переступив порог дома, главным архитектором и строителем которого являлся сам дядя Слава. Ковров и шкур в доме не водилось, – как и баранов во дворе, – зато внутренняя отделка помещений совершенно не увязывалась ни с какой хаджимуратовщиной. Потолки и саманные стены были оштукатурены и побелены с немыслимой тщательностью, а половицы подогнаны друг к дружке без малейших зазоров. Главное, они и не думали скрипеть, как скрипели полы в гэсовских многоэтажках Дагестана и Сибири.
Отчаянно скрипела в доме лишь двуспальная супружеская кровать. Впрочем, смекалистый Витька сделал из этого факта далеко идущие и очень оптимистичные выводы о перспективах начинающейся семейной жизни. Сказано же: хочешь узнать, какой будет жена в старости – глянь на тещу. Теща же была еще ой, как хороша, – стройна, черноволоса и с неуловимой чертинкой в глазах...
Однако скрипеть на маминой и папиной кровати, предоставленной в распоряжение молодых, Татьяна отказалась наотрез. Неудивительно, что их первая брачная ночь оказалась для обоих пыткой. И еще неясно, для кого эта пытка была более жестокой... Во всяком случае, следующим вечером Татьяна постелила во времянке – глинобитной конуре, доставшейся дяде Славе по наследству от прежнего хозяина участка. Там, на очаровательно жестком топчане, дело пошло куда веселее...
А на третий или на четвертый вечер в гости к Татьяне заявился ее бывший одноклассник Жорка, теперь учившийся где-то в военном автомобильном училище. По собственному опыту знаю, что многие молодые мужья, – да и не очень молодые тоже, – не проявляют энтузиазма от общения со своими возможными предшественниками. При развитом воображении супруга и мало-мальски независимом характере его прекрасной половинки поводов для дикой ревности в таких ситуациях можно наковырять без счета. Или попросту высосать из пальца.
К чести моего героя, этот “предшественник” не вызвал у него ни малейших отрицательных эмоций. Впрочем, в первую очередь это оказалось заслугой самого Жорки, оказавшегося парнем классным, абсолютно невыпендронистым и невероятно контактным. Уже через полчаса, хлебнув теть Лидиной забористой

вишневки, молодые люди дружно орали под гитару гимн военных автомобилистов:

Нет причин для тоски на свете,
что ни баба – то помело!
А мы пойдем с тобою в буфетик
и возьмем винца с полкило,
пару бубличков и лимончик,
пару с паюсной и “Дукат”.
А мы с тобой все это прикончим,
видишь, крошка, – сгорел закат...
(Песня Михаила Анчарова)

Теща на подобные песнопения нервически подергивала плечиком. Тесть же, бывший фронтовой шофер, напротив, навострил уши уже на следующих строчках, в которых говорилось про застрявший в грязи трехосный “Маз”. А прослушав песню до конца, высказался в том смысле, что эти новомодные “Мазы” – полное фуфло и по горным дорогам ходят плохо. А лучшая машина всех времен и народов – трехтонная “Газушка”, на которой он вволю намотался с сорок второго по самый сорок пятый год в своей гаубичной бригаде РГК.
– Полуторка? – брякнул Витька, в сугубой темноте своей понятия не имевший ни о марках военных автомобилей, ни о таинственно-гордой аббревиатуре РГК.
– Вить! Папа же сказал: трехтонка... – чуточку стесняясь некомпетентности избранника, шепнула Татьяна.
Будущий тесть приосанился и снисходительно посмотрел на будущего зятя:
– Полуторкой лайбы не потаскаешь. Под ними, если честно, и трехтонка в натяг ходила.
Кажется, лайбы, трехтонки и загадочное РГК были предметом его особой гордости. Только, похоже, слушать про все эти военные штуки ни жена, ни дочь особо не стремились. Может, объелись папиными воспоминаниями?..
Лайбами же, как выяснилось из последовавшего объяснения, дядь Славины однополчане называли гаубицы калибра 152 миллиметра, составлявшие ударную силу бригады из Резерва Главного Командования. А спокойное слово “резерв” соответствовало своему основному значению только в том смысле, что полки и бригады РГК были последней затычкой в тех местах фронта, где становилось совсем невмоготу. Правда, в большинстве случаев, после нанесения внезапного разящего удара, такие полки и бригады все-таки старались как можно быстрее поменять позицию, уходя из-под ответного огня или авиации немцев. И вот тогда, в этом узаконенном драпе, сберегающем лучшую боевую технику Советской Армии, на вес золота ценились асы-водители и их неприхотливые “газушки”.

Скачать полный текст в формате RTF