Лев Мочалов

СТИХИ ИЗ ЦИКЛА
“О К Н О”

Памяти Нонны Слепаковой

***
Забыть ничего невозможно. Ты уж прости.
Мне нашей памяти общей —
не выкинуть и не снести.
В старой горчичнице вязну. В чашке — тону.
То, что двоим причиталось, — вдруг одному!
Право же, большей пытки — и выдумать не могла.
Смотришь — и синькою неба, и — мглою угла.
Видишь каждую мелочь. Слушаешь тишь.
Власть старшинства обретя (вишь!) —
за мною следишь.
Мол, если в доме и нет никого, ну, так и что ж! -
Тапками шаркать зачем?! — Спать не даешь!

***

Идет, гудет Зеленый шум...
А.Н.Некрасов

Как тоски наваждение, как
неизбывная, вязкая дума,
душу сдавливающая в тисках, -
низверженье зеленого шума.
В нем языков смешение, весть
столь же счастья, сколь и несчастья,
те значенья, которых не счесть
и очнуться которые тщатся.
Да, тот самый коварный подвох
вызревающего откровенья.
Но — откат... Замедленный вздох, -
мука лиственного роенья.
Это то, что оставила ты
как свидетельств косноязычье,
или — заговор немоты,
или — речь пустынная птичья.
Ибо нота — снова не та!
Ибо слово — снова фальшивка!
И врачует меня маета,
неразгаданность темного шифра...
Мол, прости и не обессудь, -
столь же добрая, сколь и злая
мною взвешена едкая суть,
соль — бесхитростного посланья.
Мол, спасенье — под этой ли, той,
закипающей гневно березой -
меж невысказанности маетой
и досказанности угрозой...

***
Господи,
ты один у меня! -
Потому ли, что дома, вроде, и нету -
ни в одном окне: не горит огня, -
не спешить
к ожидающему свету.
И встречаемый разве что котом,
тихо из тишины выходящим,

я не более, чем пришелец, фантом
в настоящем этом — ненастоящем.
Потому ли, что мир свихнулся слегка,
и лица не оказывается под маской.
А беспечное тиканье сверчка -
не иначе! — с машиной связано адской.
Потому ли, что всё летит под уклон -
в прорву хаоса, распада, склероза.
Пьян беспамятством собственным циклон,
и береза — тоже едва ли твереза...
Лишь Тебе доверяюсь — одному,
только Ты внимаешь мне,
                                          потому что
в целом свете никому-никому
ни сомненье мое, ни смятенье — не нужно.
Ты прости, что утлую веру свою,
природнившийся к непогоде-невзгоде,
из отчаянья — не иначе! — крою...
Оттого и дышу еще, кажется, вроде...

***
Жизнь спешила — карамельная, простая,
самолетною мечтою прорастая.
Самолетик в небе — просто крестик.
Только нужны доски, гвозди, клейстер.
Норова ребячьего, горячего -
до ночи строгал его, вытачивал.
Крестик, — деревянный ангелочек,
словно распрямлял мне позвоночник.
А когда я падал, обессилев,
вспоминал он — о размахе крыльев.
Все мои ночные всхлипы, выкрики
на его откладывались выкройке.
“Вот запястие твое, а вот — ключица.
Всё получится, — шептал он, — приключится...
Надо так, чтоб было всё подогнано,
сотворяю для тебя — тебе подобного!.”
Крестик — деревянный ангелочек!
Каждому даешь без проволочек
как спасенье — наученье тайное -
к плотницкой работе
прирастание...
Мол, чужому счастью не завидуй.
Ешь и пей с бедой своей, обидой.
А раскроет мир тебе объятья -
да хранит тебя -
твое распятье!