Андрей ГРИШАЕВ

С ОДНОЙ СТОРОНЫ ЛИСТА

* * *

Ты в темноте меня не видишь
А на свету меня не любишь
А я, быть может, бывший витязь
А ты мне складываешь кукиш

Быть может, ты принцесса Марса
И видеть рыцарей привыкла
А я, наверно, показался
Тебе пропащим забулдыгой

Ты хочешь слов и взглядов пылких
А мне такого не дано
Но в каждой выпитой бутылке
Я свернутое жду письмо

Из тридвенадцатого царства
Где помощь витязя нужна
Тогда воскликну громко: “Баста!”
Войду, доспехами звеня

И ты поймешь, и ты увидишь
Каков я есть, и кто такой
Я витязь, несомненно, витязь
И, между прочим, холостой

Возьму с тебя я обещанье
И улыбнусь тебе с коня
Теперь мою ты знаешь тайну
Ты жди, пожалуйста, меня

* * *

Под темными очками у прохожих
Воробышки нахохлившись сидят
И лишний раз не стоит их тревожить
Не уследишь: сорвутся, улетят.

Вы очень тихо подбирайтесь к цели
С наклоном осторожным головы
И чтобы птички вдруг не улетели
Быть равнодушным постарайтесь вы

Тихонечко по зернышку давайте
Их клювики – вы знаете – малы
По буковке газеты вы читайте
Остерегайтесь сплетен и молвы

Так, соблюдая правило простое
Вы проживете тыщу лет и год
И, может быть, яичко золотое
Вам под конец воробышек снесет

* * *

“Вы ударили пастыря лейкой?”, –
Вопрошал пожелтевший судья.
Разместился весь суд на скамейке
То была подсудимых скамья.

И суровые взгляды присяжных
Убеждали, что это не фарс.
Я был бледен, и мне было страшно
От судейских всевидящих глаз.

“Я всего лишь купил лейкопластырь.
Здесь, в аптеке. На Жака Дюкло.
Что за бред? И какой, к черту, пастырь?
Вам всем головы, что ль, напекло?”

Злые лица присяжных двоились.
И скрипели одежды на них.
Обвиненьями свитки давились
На массивных весах золотых.

“Вы виновны. Следствие БЫЛО.
Пристяжные! Ремни! Приговор!”
Нервно солнце кругами ходило,
И кривился от ужаса двор.

Все слова, не родясь, умирали.
Сотней смыслов ложилися ниц.
Мне открылись враждебные дали
Перезревших двоящихся лиц.

Я, потерянный, встал на колени.
Что наделал я! Я виноват...
“Привести приговор в исполненье!”, –
Глухо ухнул судебный набат.

Мир заржал, как испуганный мерин,
И развеялся утренний сон:
Я растерян. Или расстрелян.
Хохотал у Ростральных колонн.

* * *

В моем саду, у грядки с маком
Под старым камнем, в дреме сладкой
Живет холодный, скользкий змей
Без рук, без ног и без костей.
Он ярких избегает красок.

Но мало кто в округе знает,
Что в полночь и когда гроза,
Он, увеличившись стократ,
По рельсам в город уползает,
На крыше месяц унося.