Юрий ТЮРИН

ПЕРВЫЙ И ЕДИНСТВЕННЫЙ ФИЛЬМ ЧАЯНОВА

Ботаник Икс — это литературный псевдоним Александра Васильевича Чаянова.
Профессор-аграрник (так для упрощения обновленческой речи говорили в 2-х годах), преподаватель Сельскохозяйственной академии, ученый с европейским именем, Александр Васильевич обнаружил в себе еще и писателя. Он сочинил и опубликовал несколько небольших, изящных, остроумных, неожиданных для публики повестей, которые отличались изысканностью стиля и кристаллографичностью композиции. Думается, ранний Булгаков — только мое предположение — зачитывался повестями Ботаника Х, поскольку они оба сходили с ума от прозы Гоголя и Гофмана.
Чаянов, словно опоздав в литературе на сто лет, схватился за жанр мистико-романтической повести, где бродили тени и двойники, раздваивалось сознание, околдовывали венецианские зеркала, а мир кусочками стекла рассыпался в таинственном многоцветии. Чаянов и как литератор, а не только как ученый, не сумел бы ужиться в 30-х годах: литературоведческие формулы партократии к нему никак не примерялись, а спастись посредством личного заступничества Сталина он возможности не получил, да и не искал сам знакомства с генсеком, чтобы хоть оттянуть свой приговор.
Чаянов был арестован задолго до 37-го года: его забрали 21 июля 1930-го. Он обвинялся в создании антигосударственной Трудовой крестьянской партии. Четыре года Александр Васильевич просидел в печально знаменитой Бутырской тюрьме, уцелел. Затем последовала высылка в Алма-Ату. В злополучном 37-м будет второй арест, обвинение в смычке с правым оппортунизмом, с группой Бухарина. 3 октября Чаянова приговорят, а 20 марта 39-го расстреляют…
Он прожил чуть больше пятидесяти лет.
Чаянова реабилитировали поздно. Лишь к столетию замечательного ученого, то есть в январе 88-го, его имя получило широкую огласку, снова появились в периодических изданиях его повести, он встал вровень с Николаем Вавиловым. А ведь всего в 81-м году, в двухтомнике “От капитализма к социализму”, авторы-историки Ю. Поляков и И. Берхин писали о… вредительстве “Трудовой крестьянской партии”.
Партия эта никогда не существовала.
Её выдумал писатель Чаянов, когда сочинил фантастическую повесть “Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии”. Повесть он напечатал за десять лет до своего ареста, но следователи с Лубянки усмотрели в его утопии “преступную связь” с Промпартией,

скрытый манифест “новой” антисоветской оппозиции — ТКП. Чаянов же придумал в повести — ведь это литература — некую разумную организацию, которая в далеком будущем защищает крестьянина-середняка, уравнивает в труде и доходах, собирает в свободную общину, где никто крестьянина не обманывает и не обирает. Александр Васильевич верил в крестьянскую коммуну, в силу земельной кооперации. Но его утопический взгляд на земледельца решительно расходился с господствующей, то есть победившей на исходе 30-х точкой зрения сталинистов.
Открытого процесса над Чаяновым, как ни желали того на лубянке, не было. Следствием руководил Яков Агранов (Сорензон), первый помощник комиссара ОГПУ Генриха Ягоды. Трудовой крестьянской партии не нашли, некого было показать всесоюзным зрителям. Однако, вину свою Чаянов под давлением следователя, после шантажа и наветов признал, подписал оговоры на себя, перестал бороться.
На конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 года Сталин выступил с докладом “К вопросам аграрной политики в СССР”. В главе “Теория “устойчивости” мелкокрестьянского хозяйства” Сталин характеризует эту “теорию” как “третий предрассудок”.
И далее следует намек следователям Лубянки: “Непонятно только, почему антинаучные теории “советских” экономистов типа Чаяновых должны иметь свободное хождение в нашей печати, а гениальные труды Маркса-Энгельса-Ленина о теории земельной ренты и абсолютной земельной ренту не должны популяризироваться и выдвигаться на первый план, должны лежать под спудом?”
…До января 88-го года даже студенты Тимирязевской академии, за редким исключением, практически ничего не знали о Чаянове — светиле этого учебного и научного центра. И мы, в киноведении, не знали, что Ботаник Х. не только занимался литературой, но и сумел поработать в кинематографе.
Он был соавтором сценария фильма “Альбидум”, который поставил к 1928 году на студии “Межрабпомфильм” режиссер Леонид Оболенский Наверное, Александр Васильевич подключился к доработке сценария перед началом съемок. На студию принес сценарий белорусский автор Абрам Брагин. Впоследствии он останется в справочниках как автор сценария еще одной картины — мультипликации 35-го года, наивно рассказавшей что-то про бабочек-вредителей в деревне.
Действовал при студии отдел научно-популярных картин. Ведал этим отделом, как вспоминал Леонид Оболенский, доктор Тягай, или Тегай. Он был в курсе научной жизни времени и готовил темы. Например, рекомендовал Пудовкину съемки “Механики головного мозга”, познакомил с великим Павловым. Он же свел Оболенского с Брагиным, вручил режиссеру сценарий. Абрам Григорьевич Брагин происходил из белорусской деревни, любил землю. Брагин был одним из